Стой, кто идет?

Комната наполнилась странным гудением, и прямо на глазах окаменевшего, потрясенного Мирра грозные фигуры оскаров поблекли и растворились в воздухе.

7

Несколько секунд, каждая из которых громовым ударом отдавалась у него в голове, Мирр таращился на пустое пространство, которое только что занимали бронзовые великаны. Куда они подевались? Казалось совершенно невозможным, чтобы такие массивные и в высшей степени реальные создания исчезли, не оставив следа. Ведь нужно же верить собственным глазам? Или не нужно?

Потрясение, вызванное внезапной отсрочкой смертного приговора, потихоньку выветрилось, и окружающее начало приобретать форму и цвет. Мирр заметил, что вокруг происходит нечто странное. Стены и потолок с каждой секундой становились все чище и светлее, трещины в штукатурке затягивались, а краска — что противоречило естественному ходу вещей — меняла цвет и обновлялась!

Неизвестно откуда доносилось настойчивое энергичное гудение, а свет в окошке мигал с пугающей быстротой. Жуя нижнюю губу, Мирр попытался связать эти эффекты с неким недавним случаем… перед его мысленным взором всплыл мечущийся по аквариуму аспатрианский омар… отдельные части головоломки соединились в единое целое… и Мирр громко застонал от отчаяния.

Оскары отнюдь не канули в небытие. Они остались, какими были, накрепко запертые в 2386-ом году от рождества Христова! Это он — Войнан Мирр — растворился в эфире на их глазах!

Его занесло в работающую машину Времени!

— Со мной не могло этого случиться! — громко сказал он и упрямо затряс головой, но мозг его выуживал из недавнего прошлого все новые и новые факты. Официант в «Голубой лягушке» назвал свой портативный аппарат «одноступенчатым интравертором», а это предполагало наличие и других типов, среди которых мог оказаться и двухступенчатый экстравертор и… вообще что угодно!

Если интравертор изменял течение времени внутри себя, никоим образом не воздействуя на окружающий мир, то экстравертор — мозг Мирра упрямо сражался с неизвестными понятиями — поддерживал нормальное течение времени внутри себя и заставлял Вселенную стариться или молодеть. Термин «двухступенчатый» подразумевал, что у оператора есть выбор, куда направить машину: в прошлое или в будущее Но Мирр не управлял машиной, в которой очутился случайно! Он не имел ни малейшего представления о том, где у нее выключатель, в какую сторону движется машина, и какому идиоту пришло в голову запрятать ее в туалете на фабрике, производящей дождевики!

Решив сделать хоть что-то, Мирр вскочил на ноги, гудение тут же смолкло, а из окошка полился ровный яркий свет. Он повернулся и задумчиво посмотрел на шаткий потрескавшийся унитаз, гоня прочь мысли о том, что где-то внутри него замаскировано устройство, включающее машину времени, когда кто-нибудь присаживался по своим делам. Мир Мирра и без того уже исказился до неузнаваемости, но ведь должен же быть предел несуразностям! Торопясь выбраться из сферы действия машины, Мирр выскочил на лестничную клетку и огляделся. В здании было тихо но теперь оно имело вид, вполне обитаемый, и это обстоятельство в сочетании с почти новенькой краской на стенах дало Мирру основание заключить, что путешествовал он в прошлое. Оставался нерешенным один вопрос — на сколько лет?

Ошеломленный, с трясущимися от напряжения конечностями, Мирр открыл дверь слева от себя, прислушался, шагнул вперед и очутился в большой комнате, приспособленной, очевидно, под научную лабораторию. Ожидавший увидеть ряды швейных машин Мирр, не обращая внимания на раскиданные всюду инструменты, мотки проволоки и электронные потроха, первым делом шагнул к висевшему на стене календарю и почувствовал, как у него слабеют колени. На календаре стояла дата 2292, и это могло означать только одно — он углубился в историю на целых девяносто четыре года!

Мирр прижал ладонь ко лбу, пытаясь заново осмыслить ситуацию. Как узнать о своем прошлом, если оно в будущем? Каким образом воссоединиться с родителями, если их еще нет на свете?

Окинув помещение полубезумным взором, он заметил на рабочем столе газету, на которой лежали остатки чего-то, напоминающего пирог со свининой. Мирр стряхнул их на пол. Дата под заголовком — 3 июня 2292 года — совпадала с календарем. Мирр все еще уныло глазел на цифры, когда дверь лаборатории с треском распахнулась.

— Руки вверх! — рявкнул мужской голос. — И постарайся не делать лишних движений, потому что у меня пистолет и направлен он как раз на твой четвертый позвонок позвонок!

Мирр отрешенно поднял руки:

— Послушайте, я совсем не вор!

— Об этом буду судить я, — объявил голос, — но мне кажется, что ведешь ты себя как вор вор.

— Укравший поганую газету! — вскричал Мирр, выведенный из себя очередной несправедливостью судьбы и манерой противника повторять последние слова предложений. — Всего-то!

— А вдруг я записал важную информацию на этой газете газете.

— Записал?

— Нет, но ты этого никогда не узнаешь… Повернись и покажи мне свое лицо!

Мирр тяжело вздохнул и повернулся. Пухлый краснолицый коротышка, держащий его на прицеле, вздрогнул от удивления.