Стой, ты мой

Мария прижимает пальцы к вискам и нудит:

- Герман, какой кошмар, господи, неужели это происходит со мной.

Прикрывшись учебником, кошусь на них.

- За что мне это, Герман, скажи.

Герман меланхолично пилит ногти. Мария скоро продавит себе дырки в черепе.

- Они меня в больницу загонят своими выкрутасами. Боже... Сердце. Задыхаюсь. Рядом с этой девицей. Невозможно Герман, проводи меня в уборную.

- Конечно-конечно, кисонька, - оживает Герман. Берет ее под ручку и ведет по коридору.

В уборную.

Ага.

Туалет в огороде у нас на даче и то привлекательнее. Там есть дверь. Представляю рожу Марии при виде клозета и хмыкаю.

У меня из рук вдруг выдирают учебник.

- Привет, - Алекс рывком поднимает меня с лавки, прижимает к стене, говорит. - Так соскучился, чуть не умер.

- Может...- не успеваю закончить "не здесь". Ну и ладно. Пусть здесь. С удовольствием целуюсь, моя футболка вплотную к его пидажку и пропитывается его запахом, его язык во мне, мазками с привкусом мятной жвачки, и с любительницами колбасы, он мне, скорее всего, не изменял, меня давит доказательство в его брюках, и мне приятно. Закидываю руки ему на шею и улыбаюсь ему в рот, настроение поднимается синхронно с его членом, мне становится смешно, и я хихикаю.

Он отрывается. Разглядывает мои губы, улыбается. Шепчет на ухо:

- И мне тоже расскажи.

- Саша! - гремит возмущенно. - Ты другого места не нашел, кроме отделения? Господи, какой стыд.

Смотрим на Марию. Вцепилась в своего Германа, трясет завитыми волосами. В глазах осуждение, причем не наигранное, поразительно. Ей срочно пора надеть юбку до пола, замотаться в платок и запереться в монастыре, чтобы, о-о, никогда-никогда не видеть нас, грешников, прочь от порока, Машуля.

- Это оскорбительно, - цедит. - Герман, почему ты стоишь? Сделай что-нибудь.

- Так, ясно, - Алекс подхватывает с лавки мою куртку. - Поехали.

- Куда ты собрался? - она преграждает дорогу. - Сына еще не отпустили, а тебе лишь бы любовницу развлекать? Немыслимо!

- Герман, приведи даму в чувство, - просит он. - Кристин, вот тут обойди, - тянет меня за руку. Маша делает шаг в мою сторону, но он выставляет локоть. - Стой тихо, а то щас малыша мне заразишь.

У нее даже истерика стопорится. Как рыба, беззвучно шлепает пухлым ртом. Уже в спину нам кричит:

- Попомни мои слова, пожалеешь!

Непонятно только, для Саши пророчество, или мне угроза.

Выходим на улицу и садимся к нему в машину. Он просит:

- Не хмурься.

- А чего она, - запальчиво возражаю. - Ты ей поводы даешь?

- Нет, Кристин, там все кончено.

- А чего она, - повторяю.

- Завидует.

- Чему?

- Тому, что мы поедем в ресторан и закажем буйабес. Хочешь есть?

- Что закажем? - поднимаю бровь.

- Вкусный суп.

- Хочу.

Смотрю в окно. С утра похолодало, люди закутались до глаз, снова валит снег, такими темпами скоро померяемся сугробами с Камчаткой. Я уехала и бросила Николь, и должна спросить у Саши про Егора, и мог ли осел сломать шею, но мне кажется, если я начну, то не выдержу, и мы поругаемся, а пока все так хорошо, и я тяну резину.

В ресторане нам приносят странную похлебку. В чашках суп с разной рыбой и омарами, вроде, и отдельно на подносе соусы и еще куча рыбы. Он подробно болтает: мидии, кальмары, тигровые креветки, гребешки, лангусты, и бла предыстория про марсельских рыбаков.

Ему вкусно, и мне поэтому тоже. Когда так расписывают, не соображаешь, что ешь.

Он смотрит на часы, и я спрашиваю:

- Какой сакральный смысл в гляделках на будильник?

- Счастливое число ищу, - он вытирает рот салфеткой.

- Давно?

- Ага.

- Давай помогу, - коварно предлагаю.

Алекс щурит глаза. Собирает лоб складками - думает. Кивает. Растегивает ремешок и тянет через стол мою руку к себе. Закрепляет часы на запястье, встряхивает. Часы большие и болтаются, как браслет, но не спадают. Рассматриваю обруч. Платина, брилльянты, стильная и очень дорогая модель, точно. Но ценность в другом, в самом жесте. Он от паранойи отказался. Меня послушал. Это так вдохновляет, что я продолжаю, пока он мягкий и расслабленный:

- А на сигаретах черточки?

- А еще что? - он смеется. - Ты сильно любопытная, Кристина. Секунду, - отрывается на телефонный звонок.

Пью кофе и вполуха слушаю музыку. Зал полупустой, на субботний завтрак, стоимостью в хороший смартфон, очередь не выстраивается, да. Так что, может, Мария и завидует.

- Прокатимся до редакции? - он убирает сотовый в карман. - Ненадолго.

- У меня, кстати, машина на площади осталась, - встаю из-за стола. - Я могу пока...

- Нет, потом заберем.

Прячу улыбку.

Я тоже хочу с ним. Но когда он про нас говорит "мы", аморозо, я знаю, где седьмое небо и со всеми хочу поделиться адресом, почему они сонные и грустные, когда в окнах такое солнце яркое.

На светофорах он целует, и потом у издательства на парковке, и потом на лестнице, все пользуются лифтами, а пешком мы одни, и можем развратничать.

В редакции Алекс сразу идет к Антону. Я болтаюсь по офису. Николь пишет, что они с Ваней скоро приедут, сноб Антон Геннадьевич припахал.

Перегибаюсь через стойку, и смотрю, как секретарь сортирует коробки. Она поднимает растрепанную голову и улыбается.