Стоя в тени

Эрин опустилась на пол и обхватила руками колени. День был теплый, но ее все равно бил озноб. Нервная дрожь охватывала ее всякий раз, когда она вспоминала о Конноре. Он упорно ей не звонил, и это просто убивало ее.

Ну и поделом ей! А чего еще она могла ожидать от мужчины, пытавшегося спасти ее честь и жизнь, а вместо благодарности услышавшего лишь оскорбления? Да после такого он мог вообще возненавидеть ее! Эрин вздохнула и нахмурилась, все глубже погружаясь в удручающие воспоминания.

После того как мать привезла ее домой из больницы, она впала в апатию: целыми днями лежала на кровати, уставившись в стену, безразличная к себе и ко всему миру. Ей было наплевать даже на то, что чувствуют, глядя на нее, мать и Синди. В свое время они изрядно потрепали ей нервы, так пусть теперь тоже попотеют, пусть рвут на голове волосы и грызут от отчаяния ногти.

Но вот однажды, когда Эрин лежала плашмя на кровати, уронив руку на пол, ее пальцы нащупали бумажного носорога, сделанного Коннором. Нахлынувшие чувства всколыхнули в ее сердце воспоминания о той волшебной ночи, когда они поклялись друг другу в вечной любви. Она прижала руки к животу и уставилась на пол, покрытый поцарапанным линолеумом. Память о той ночи засела в ней, как острый нож, и рана продолжала кровоточить.

Не принесла ей облегчения и еще одна неделя бесконечных дней и бессонных ночей. Всякий раз, когда она брала телефонную трубку, чтобы позвонить Коннору, она понимала, что ей предложить ему в общем-то нечего. Она казалась себе настолько ничтожной и недостойной его, что готова была засохнуть, как сорванный цветок, и превратиться в прах, если он ее отвергнет. А в том, что он именно так и поступит, она почти не сомневалась.

Неведение представлялось ей предпочтительнее жуткой определенности. Каждый день она клала трубку на рычаг и убеждала себя, что обязательно позвонит ему завтра, собравшись наконец с духом. Но назавтра повторялась та же история.

Сегодня она поняла, что так жить больше нельзя и нужно позвонить ему немедленно. Если он откажет ей, тогда завтра же она отсюда съедет. Ее подруга Саша, живущая в общежитии в Портленде, сказала ей, что у них недавно освободилась комната. Что ж, пусть это станет шагом назад, возвращением в пору учебы в колледже, но ничего лучшего она пока не могла себе позволить. Да и оживленная обстановка в доме, полном энергичных молодых женщин, пойдет ей на пользу. На Северо-Западе ее больше ничто не удерживало: мама работала и была этим чрезвычайно довольна, Синди, под руководством Майлса, посещала летнюю школу. В общем, в ее помощи никто не нуждался. И слава Богу! Ей бы набраться сил, чтобы помочь себе самой!

— Поехали, деточка! — решительно заявила Барбара, снова войдя в комнату, чтобы забрать последний пакет с ее пожитками.

Эрин улыбнулась, взглянув на ее раскрасневшееся лицо, вскочила и, схватив в охапку оставшуюся в стенном шкафу одежду, последовала за матерью вниз по лестнице. Но едва она пинком открыла входную дверь, как остолбенела.

Одетый в мятые штаны цвета хаки и линялую оливковую тенниску, возле подъезда стоял угрюмый Коннор. Его «кадиллак» был припаркован неподалеку.

Вещи выпали из рук Эрин, она смертельно побледнела.

— Нашел время нарисоваться! — с досадой пробурчала Барбара и стала поднимать с крыльца упавшую одежду.

Синди бросила на мать сердитый взгляд и начала ей помогать, шипя при этом:

— Лучше помолчи, мама! Как-нибудь и без тебя разберутся.

— Разберутся? Это как же, хотелось бы мне знать? Твоя старшая сестра вот уже две недели как не знает покоя! Не ест, не спит, бедняжка, вся извелась, а он ей даже позвонить не удосужился! По-твоему, я должна молча наблюдать, как мучается моя девочка? Нет уж, с меня довольно! Я больше не собираюсь молчать! — разбушевалась Барбара.

Коннор смягчился и сказал:

— Рад видеть вас живой, здоровой и бодрой, миссис Риггз!

— Не подлизывайся, Коннор Маклауд! — воскликнула Барбара. — Я на тебя сердита! У Эрин, как видишь, все просто валится из рук.

— У меня тоже была тяжелая неделя, — сказал Коннор, поглядывая на Эрин.

Барбара стала укладывать пакеты с вещами в машину. Эрин застыла на крыльце, словно соляной столб.

— Привет! — вкрадчиво сказал Коннор.

Она вздрогнула от звука его голоса и прошептала:

— Здравствуй, Коннор.

Он посмотрел на Синди, Майлса и Барбару и спросил:

— Вы не станете возражать, если Эрин покатается со мной?

— Она с утра не ела, так что я отпущу ее с тобой лишь при условии, что ты ее покормишь. А с вещами как-нибудь и сами управимся, — сказала Барбара, садясь в пикап и захлопывая дверцу. — Эрин! Позвони мне! — крикнула она, опустив оконное стекло. — Не заставляй меня волноваться.

— Хорошо, мама! — отозвалась Эрин.

Синди и Майлс тоже забрались в автомобиль, и он тронулся с места.

— С твоей мамочкой лучше не спорить, — сказал Коннор, провожая пикап взглядом. — Я боялся, что она меня поколотит. Садись в машину! — Он распахнул дверцу «кадиллака».