Стоя в тени

Эрин взглянула на него с испугом и удивлением:

— Ты ревнуешь меня к человеку, с которым я ни разу не встречалась? Мюллер один из моих клиентов и не более того!

— Черта с два! Переспав со мной, можешь забыть о романтическом ужине с другим мужчиной. Просто распрощайся с этой мечтой, черт тебя подери!

Не ожидавшая такой реакции, Эрин прижалась спиной к стене и пролепетала, цепенея от ужаса:

— Прекрати запугивать меня, Коннор! Мне уже и без того плохо.

— Плохо? Чудесно! Будем страдать вместе! Заруби у себя на носу, крошка, что я глаз с тебя не спущу! А если тебе приспичит пописать, я последую за тобой в дамский туалет. Дело нешуточное! Надеюсь, ты в этом не сомневаешься?

Возмущенно вскинув подбородок, Эрин воскликнула:

— Не строй из себя пещерного человека! Со мной такой номер не пройдет.

— Я не блефую, крошка! Мы договорились играть честно.

— Честно? Тогда не дави на меня! — воскликнула Эрин, выпятив грудь. — Одна ночь в постели еще не дает тебе права…

— Я на тебя не давлю! — перебил он ее. — Я пытаюсь объяснить тебе, насколько я решительно настроен.

Он завершил этот спор жарким поцелуем. Эрин хотела оттолкнуть его, но неудачно. Коннор грубо вдавил ее в стену и с дикарским бесстыдством принялся ее щупать. Ярость, закипавшая в ней, внезапно сублимировалась в страсть. И вновь она затрепетала под ним от вожделения.

Он оттянул ворот ее ночной сорочки, обнажая плечи и бюст, завел ей руки за спину и ловко повернул лицом к зеркалу. И не успела Эрин прийти в себя, как уже оказалась голой. Из зеркала на нее смотрела взлохмаченная раскрасневшаяся блудница, которую сжимал в объятиях суровый мачо.

Ей нужно было взбеситься и дать ему гневную отповедь, высмеять его жалкие потуги изобразить из себя неотразимого самца. Но слова почему-то застряли у нее в горле. Она утратила дар речи и думала только о пожаре, вспыхнувшем внезапно в лоне. Пламя сладострастия стремительно расползалось по всему ее трепещущему телу, сжигая стыд и рассудок.

Сомнений в том, что она снова хочет Коннора, не оставалось. Соки ручьями струились из нее по бедрам, щеки пылали, ноздри чувственно раздувались, судорожно втягивая воздух. Коннор понял ее состояние по расширившимся зрачкам и по-хозяйски, словно лев свою самку, укусил ее в шею.

Это было уже чересчур. Эрин зажмурилась, устыдившись своей похотливой физиономии, вздохнула и прошептала:

— Зачем ты так поступаешь со мной, Коннор? Тебе нравится меня мучить? Не пора ли прекратить эту пытку?

— Пытки бывают разные, — хрипло ответил Коннор и поцеловал ее за ухом, в самое чувствительное местечко.

Глаза Эрин подернулись поволокой, соски отвердели.

— Ты тоже мучишь меня, Эрин. Зачем ты раздразнила меня своей ночной сорочкой? Раньше невесты надевали ее перед тем, как возлечь на викторианское супружеское ложе. Не сжимай так сильно свои восхитительные ягодицы! Расслабься и отдайся мне!

Эрин закусила нижнюю губу и простонала:

— Пощади меня, пожалуйста!

— Ты сводишь меня с ума, Эрин! Я теряю рассудок, когда тобой овладеваю. — Он легонько прикусил ей мочку уха.

Эрин вдруг затряслась от истерического хохота, подумав, что кое-какие отверстия все-таки у нее остались девственными.

— Я уже не могу даже пошевелиться, у меня там все болит! Пощади, дай мне передохнуть!

— Раздвинь ноги! — промурлыкал Коннор. — И наблюдай в зеркало, что я стану с тобой после этого делать. Обещаю, что тебе понравится.

Эрин взглянула в зеркало и вскрикнула:

— Какого дьявола ты спрашиваешь моего позволения, дикарь? Раздвинь сам мои ноги, проклятый варвар, и вперед! Ты ведь об этом втайне мечтаешь?

— Но зачем же нам опускаться до дикарских манер, дорогая? — возразил Коннор, теребя ее соски. — Поверь, тебе понравится гораздо больше, если ты сама мне отдашься. Это позволит тебе почувствовать себя победительницей.

Эрин завиляла задом, как бы выражая свое несогласие, и воскликнула:

— Победительницей? Какая чушь! Это обыкновенное насилие, и я не собираюсь тебе помогать. Лучше отпусти меня.

Коннор вновь поцеловал ее в шею.

— Я хочу растопить тебя в своих объятиях, глупенькая. Воспламенить тебя изнутри. Не бойся, дорогая. Нам обоим будет чудо как хорошо, вот увидишь.

— Хорошо будет только твоему большому раздутому эго, — заявила Эрин.

Коннор со смехом покачал головой:

— Мое большое раздутое эго мы лучше обсудим в другое время. Например, после того, как закончим с этим делом. Тогда сможешь рассказать мне, какой же я негодяй. Если, конечно, захочешь.

— Не зли меня, Коннор! Ты и так достаточно потрепал мне нервы! — возмутилась Эрин, теряя терпение. — Прекрати обращаться со мной, как с тряпичной куклой.

— Ты не кукла, дорогая, — прошептал он. — И слава Богу! Ты прекрасная принцесса, спустившаяся с небес, чтобы ослепить меня своей красотой. Позволь же мне наконец насладиться ею!

Эрин негодующе фыркнула, но, к собственному удивлению, наклонилась и раздвинула ножки, явив восхищенному взору Коннора блестящие влажные складки. Они так и манили к себе его пальцы, язык и губы, приводя в неистовство мужское достоинство.