Стоячие камни. Книга 2: Дракон судьбы

– Фрейвида хёвдинга, который предательски пытался отнять у меня престол и править от имени моего сына, я объявляю своим врагом! – гневно продолжал Стюрмир конунг. – Всем, кто поддержал его, следует как можно скорее явиться ко мне и принести новые клятвы верности. Тогда я прощу всех, кто был обманут Фрейвидом. Я разрываю обручение его дочери Ингвильды с моим сыном Вильмундом, провозглашенное с этой скалы на осеннем тинге. Фрейвид не может зваться моим родичем до тех пор, пока сам не явится ко мне и не положит голову мне на колени. Его дочь останется у меня в залог его повиновения.

Ингвильда стояла здесь же, на второй ступени Престола Конунга. Видя под собой это море голов, она дрожала от пронзительного морского ветра, но страх и тревога перегорели в ней за последние дни, и сейчас душу заполняло тупое равнодушие. Рухнул весь прежний мир – почет и уважение, окружавшее ее отца и ее саму, согласие и добрые надежды. Теперь она была былинкой на ветру, беззащитной и одинокой.

Стюрмир конунг спустился с верхней площадки и подошел к Ингвильде. Оддбранд у нее за спиной напрягся, не зная, чего ждать от конунга, но готовый с оружием защищать свою госпожу даже от него. Стюрмир вынул нож, и Оддбранд незаметно положил руку на рукоять меча. Как он его достанет, не успеет уследить даже самый быстрый человеческий взор.

Конунг протянул руку к голове Ингвильды и приподнял тонкую косичку, заплетенную над ее правым виском в тот вечер, когда состоялось обручение. Не глянув даже в лицо девушке, словно держал всего лишь ветку березы, Стюрмир отрезал косичку и поднял в вытянутой руке.

– Ты, Хёгни Черника, отвезешь это Фрейвиду Огниво! – приказал Стюрмир, найдя в толпе одного из своих людей. – Передай ему мой приказ немедленно явиться сюда со всем войском, которое он успел собрать. Передай, что если он вздумает упорствовать, то следующим моим подарком будет не прядь волос, а голова его единственной дочери.

На огромном поле тинга стояла тишина. Тысячная толпа молчала, не потрясая оружием в знак согласия, но и не противореча конунгу. Ингвильда услышала, как Оддбранд у нее за спиной перевел дух. А лицо Стюрмира выглядело ожесточенным и решительным, и Ингвильда не сомневалась, что в случае надобности он выполнит свою угрозу. И избавление от сговора было единственным, что она сейчас могла счесть своей удачей.

В одной маленькой усадьбе возле самого побережья Хёрдис разжилась лошадью. Хозяин, Эйк Сорока, много лет мучился болью в спине, а Хёрдис вылечила его, постучав по хребту страдальца своим огнивом и провыв парочку заклинаний, совершенно непонятных даже ей самой. Боли в спине у Эйка исчезли, и Хёрдис меньше всех знала, как это получилось. Но Эйк был настолько счастлив, что в благодарность подарил ей смирную мохнатенькую лошадку бурой масти с густой гривой и крепкими копытцами, которыми она сама себе выкапывала траву из-под снега. Хёрдис дала ей имя Цветочная Ночь – Бломменатт, – никому, конечно, не сказав, что таким образом хочет расплатиться с миром, который по ее вине лишился другой Бломменатт – кюны фьяллей, жены Торбранда Тролля. В придачу Хёрдис достались седло, уздечка и седельные сумки, полные съестных припасов. Она сама начала чувствовать себя Йорейдой Малой Вёльвой, прорицательницей, целительницей и норны знают кем еще.

Теперь она смело въезжала в каждое новое жилье вместе с Серым. Женщина с лошадью – достаточно богатая и уважаемая особа, чтобы никто не заподозрил в ней ведьму. Но сейчас Хёрдис приходилось быть особенно осторожной – появилась опасность встречи с Фрейвидом хёвдингом. В своих прежних разъездах по побережью он иногда брал с собой Ингвильду, а о существовании Хёрдис никто даже не подозревал, так что она могла не опасаться внезапного разоблачения. Но сам Фрейвид несомненно узнает свою беспутную дочь. И что тогда будет…

При мысли об этом у Хёрдис перехватывало дух от тревожных и сладких предчувствий. Тихий тоненький голосок благоразумия в глубине души пищал, что игры с огнем кончаются плохо, а от удара секирой по шее ее замечательная голова слетит с плеч не хуже всякой другой. Но благоразумие заблудилось в темных закоулках души, и Хёрдис делала вид, что и знать его не знает.

На снегу, покрывавшем кое-где каменистую тропу, мелькнули свежие следы ног. Потянуло запахом жилья. Мохнатая Бломменатт неспешно трусила вверх по склону, потряхивая спутанной черной гривой. Хёрдис оглянулась на Серого и кивком послала его на вершину холма. Пес обогнал лошадку и помчался наверх. Провожая его глазами, Хёрдис тихо фыркнула. На одном из дворов она рассказала хозяевам, что своей ворожбой поселила в тело пса душу славного воина, погибшего в битве, чему доказательством служат гривна и разум пса, понимающего человеческую речь. После этого хозяева чуть не посадили Серого за стол вместе с людьми. Но этого Хёрдис не допустила, боясь, что не сумеет удержаться от смеха.