Стояние на реке Москве

Криворучко закинул ногу на ногу, почесал серую щетину на подбородке и произнес:

— …И назовут это позже «Стояние на реке Москве». Ты готов войти в историю, лейтенант?

— Вляпаться в историю не готов, — быстро ответил Иванов. — А войти — всегда пожалуйста.

Подполковник встал и принялся расхаживать туда-сюда поперек шоссе.

— Русские! — позвали из-за баррикады. — Ну чего вы тут застряли? Почему не отступаете?

Криворучко покосился на лейтенанта.

— Пиндос настучал, — сказал тот. — Зуб даю.

Подполковник заложил руки за спину и хмуро уставился на баррикаду.

— Водки подарим ящик! — крикнули оттуда. — На посошок!

Подполковник щелкнул пальцами. Лейтенант быстро протянул ему мегафон.

— Ну два ящика! — надрывались за баррикадой. — Больше нету, мамой клянусь!

Криворучко задумчиво покачивал мегафоном.

— Два с половиной ящика! Больше точно нету! Только уезжайте уже, Христа ради!

Иванов на башне обидно захохотал.

— Чего-то не нравится мне «Стояние на реке Москве», — сказал подполковник. — Не звучит. И скучно будет смотреться в учебниках. Детям неинтересно такое читать.

— Московская битва? — предположил Иванов.

Криворучко поднял мегафон, направил раструб к баррикаде и рявкнул:

— Эй, чурка! Фамилия!!!

— Два с половиной ящика!.. Бригадный генерал Хухуев!

Криворучко опустил мегафон.

— Спасибо, чурка, — сказал он тихонько. Вернул мегафон Иванову и в ответ на его недоуменный взгляд объяснил: — Не бывает таких исторических сражений, чтобы полководец не знал имени своего врага.

Иванов согласно кивнул и сунул мегафон в башенный люк.

Подбежал вестовой.

— Товарищ подполковник! Там пиндос волнуется. Спрашивает, когда поедем.

— Не поедем, — отрезал Криворучко. — Иди скажи начальнику штаба, что после завтрака я назначил войну с чурками. Пусть готовит приказ. Да, особо отметь — пиндосу об этом знать необязательно.

— Есть! — вестовой просиял лицом и убежал с такой скоростью, что над асфальтом поднялась пыль.

— Гляди, лейтенант, — сказал Криворучко, — как солдат войне радуется. А ты увольняться хочешь.

Иванов опять закурил, смял в кулаке пустую сигаретную пачку и швырнул ее на обочину.

— Может, я передумал.

Из-за баррикады кто-то махал белой тряпкой.

— Московская битва… — мечтательно протянул лейтенант.

— Водки! Два с половиной ящика! — орали за баррикадой. — И бабу! Хотите бабу, русские?! Баба хорошая, не пожалеете!

Криворучко недобро рассмеялся.

— Нет, лейтенант, не битва.

Иванов ждал продолжения. И подполковник сказал:

— Московское побоище.

Солнце поднималось все выше в безоблачное небо над древним русским городом.