Стояние в молитве. Рассказы о Святой Земле, Афоне, Царьграде

В чудо надо просто верить. Только кажется, что наукой все можно объяснить. Но как объяснить, что отроки вавилонские не сгорели в огне? Или что отроки эфесские спали в пещере двести с лишним лет? Но ведь было же. А Чермное (Красное) море, которое расступилось перед израильтянами? А река Иордан, которая потекла вспять, когда в нее вошел Иисус Христос? Любое евангельское чудо засвидетельствовано множеством людей. А насыщение пятью хлебами пяти тысяч? Причем – «кроме женщин и детей». Неужели все сговорились соврать, что их насытили? А чудо пророка Ионы, проглоченного китом и пробывшего в нем три дня? Тут свидетельств не называется, тут просто надо верить. Верить, как святитель, которого атеисты вопрошали: да как же это может быть? Святитель отвечал: «Если бы в Писании было сказано, что не кит проглотил Иону, а Иона кита, я бы поверил». Вот так и надо верить.

Как же не верить очевидному? Ведь все так и было. И не только Иисус ходил по воде, аки посуху, но и Петр. И мог бы ходить, если бы не испугался. Ведь шел уже – и стал утопать. «Почто усумнился?» – упрекнул Учитель.

И солнце останавливалось по молитве святого, и женщина превращалась в соляной столп, и вода становилась вином, и мертвые воскресали. Все было.

Велик Бог христианский! Он может все.

Да мы и живем среди чудес. Просыпаемся: какое чудо – день наступил! А ведь мог и не наступить. Солнышко светит или дождик идет – чудо какое. Водичка льется с небес. Цветок расцвел среди зимы на подоконнике. Зовите деточек полюбоваться. Птицы поют, бабочка села на тропинку, ветерок принес запахи леса, улыбнулся тебе незнакомый человек – все чудо, во всем Господь.

«Какая чудотворная икона всех чудотворней?» – спрашивают старца. «А вот тот бумажный образок, который ты носишь с собой».

Пророк Иона. Мозаика. Собор Святого Марка. XII в.

Прикосновение к вечности

Слава Тебе, Господи, опять я в Святой Земле, слава Тебе! Дай Бог паки и паки ходить по улицам Иерусалима и улочкам Вифлеема, стоять на Фаворе, погружаться в Иордан, восходить на Сорокадневную гору… Дай Бог вновь посетить все навсегда любимые места Палестины.

И оживает во мне радостное и благодарное чувство – я в Святой Земле! Сердце счастливо, грудь вдыхает животворный воздух спасения.

Жизнь моя пошла на закат, и никуда мне уже больше не хочется, только на родину, в Вятку, и сюда, в святые пределы, которые прошли стопы Его.

Сижу в прохладном дворике монастыря Герасима Иорданского, слышу, как попугай вперемешку с арабскими и греческими словами кричит по-русски: «Слава Богу! Слава Богу!» Это, сказала монахиня, его русские паломники обучили. Сижу и думаю: жил я только в детстве и старости, остальное – суета сует. Солнечное счастье открытия Божиего мира вскоре, по мере взросления, затенилось заботами дня. И вот – как и не жил, а было только детство да этот приход в Святую Землю.

Да, так. Разве что-то значат наши дела, какие-то свершения по сравнению с безмерной величиной прихода в мир Христа? И что такое любые страдания по сравнению с Его крестным подвигом?

Попугай кричит: «Бай-бай, бай-бай! – И после паузы: – Слава Богу, слава Богу!»

Давно, в детском блокноте, записал я от деда слышанный им, в его детстве, духовный стих: «Наша жизнь словно вскрик, словно птицы полет и быстрее стрелы улетает вперед. И не думает ни о чем человек, что он скоро умрет и что мал его век». Была в нем строка: «Наша жизнь словно сон, но не вечно же спать!» – тогда не понятная. А все просто, главное – у Бога нет смерти. День кончины – это день рождения в жизнь вечную, так что смысл земной жизни – однажды проснуться в жизни вечной со спокойной душой.

И это осознание – главный подарок Святой Земли. А она – уже навсегда – основа моей жизни. Она для меня – синоним Святой Руси. И это я записываю во взрослом блокноте, во время краткого пребывания на том месте, где ночевало Святое Семейство, уходящее от царя Ирода в Египет.

О, сколько же всего я перечитал о Святой Земле! Вбирал в себя текст прежде всего как читатель, а иногда и как человек, который дерзает добавить что-то свое. И в этом случае по-хорошему завидовал всем: игумену Даниилу, Трифону Коробейникову, Григоровичу-Барскому, Муравьеву, Норову, Хитрово, Смышляеву, Скалону, Лисовому, Житеневу – в общем, всем. Ибо изумлялся их памяти, их системному подходу. Как они привлекали в труды такое количество дат, событий, фамилий? После них я и не посмел бы писать научный труд, у меня задача скромнее – передать те ощущения, которые испытывал, пребывая в святых пределах. Если Господь и раз, и два, и три привел тебя в Палестину, нельзя же быть скрягой, обладающим богатством и не хотящим делиться им с теми, кто не смог сам посетить святыни Востока.

Святоземельские блокноты