Стояние в Вере

Однако, архиеп. Григорий так и остался при своих убеждениях. Он почему-то был уверен, что его дело имеет все канонические оправдания. С этой уверенностью и, думается, с чувством досады он и покинул первоиерарха. А митр. Петр, озаботившись мыслью, что председатель ВВЦС может использовать их беседу в своих целях, счел нужным сделать приписку в конце послания: “Примечание, 21-го января в беседе с архиеп. Григорием, явившимся ко мне на свидание,... я лично ему сообщил, что он состоит вне молитвенно-канонического общения с нашим смирением, братски увещевал подчиниться моему и митр. Сергия решению и предупреждал, что производимая им и его сторонниками смута не может быть терпима в Православной Церкви”. После этого он отправил послание, которое разрушило послед ние сомнения верующих в законности полномочий митр. Сергия и раскольнической деятельности архиеп. Григория.

Российское духовенство получило возможность авторитетно разъяснять своей пастве истинное положение дел в Церкви. Так, например, в селе Егоршинском Свердловского округа 2 марта 1927 года состоялся объединенный съезд сергиевцев, григориан и обновленцев, на котором прот. Рыболовлев документально доказал безблагодатность последователей ВВЦС. Он разъяснил собравшимся, что архиеп. Григорий обманом похитил “благодатное преемство власти” у митр. Петра и что теперь он находится под запрещением. Рыболовлев также указал, кто является законным носителем власти и кому необходимо подчиняться, чтобы оставаться в недрах Русской Православной Церкви.[39] Участники съезда согласились с доводами проповедника и, в знак своего согласия, отслужили молебен.

Итак, усилиями двух первоиерархов волнения, доставлявшие Церкви столько страданий, прекратились, и наступило небольшое перемирие. 

4. В отрыве от Церкви

ПОСЛАНИЕ МЕСТОБЛЮСТИТЕЛЯ от 1 января 1927 года знаменовало собой полное размежевание Русской Православной Церкви с ВВЦС. Григорианский Синод вступил на самостоятельную стезю, вне всякой зависимости и от митр. Петра, и от митр. Сергия, тем более, что последний был арестован, и четыре месяца (с 30 ноября 1926 г. по 27 марта 1927 года) Церковью управлял архиеп. Угличский Серафим (Самойлович). Куда вела григориан эта стезя — понятно: она вела в глубокую пропасть антиканонической раскольнической жизни. Но члены ВВЦС продолжали коснеть в заблуждении относительно их права управлять Церковью и соблазняли других мнимой правотой своего дела. Называя наложенное на них запрещение кощунственным, “хуже прощений обновленческого собора”,^[18] они демонстративно игнорировали его. На все же вопросы по этому поводу они отвечали так: поскольку запрещение было вынесено единолично и вдобавок человеком, который не имеет законных полномочий на управление Церковью, то оно не имеет канонической силы. Недействительным считали они и подтверждение запрещения митр. Петром — поскольку тот, по логике григориан, был физически отстранен от управления. Не пожелали раскольники признать каноничным и вступление в должность временно управляющего Церковью архиеп. Серафима. ^[41]

К весне 1927 года, когда позиции сторон выяснились окончательно, григорианский епископат составляли 16 архиереев (13 из них старого поставления и 3 — нового). По своим нравственно-духовным качествам большинство из них особыми достоинствами не отличалось. Например, архиеп. Константин (Булычев) еще в 1922 году ушел в обновленческий раскол, а оттуда переметнулся к григорианам. Еп. Назарий (Андреев) перешел из обновленческого раскола в ВВЦС в октябре 1926 года. ^[42] Архиеп. Иоанникий (Соколовский) осквернил свою архиерейскую клятву переходом в лубенский раскол. Не отличался устойчивостью в истине и еп. Виссарион (Зорин), который после покаяния в июне 1926 года вновь вернулся к прежней неправоте. Еп. Тихон (Русинов) проявил колебание еще до хиротонии во епископа, ибо первая его хиротония была совершена обновленцами. Еп. Борис (Рукин), пользовавшийся большой популярностью среди столичной интеллигенции, тем не менее ставил свои интересы выше церковных: самый его переход в григорианство, по свидетельству авторитетных лиц, состоялся исключительно по личной вражде к митр. Петру. ^[43] Не раз переменял “вотчину” и митр. Митрофан (Симашкевич): человек вроде бы незаурядных способностей, высокообразованный и справедливый, он также, прежде чем примкнуть к ВВЦС, побывал в обновленческом расколе...

Подобная неустойчивость во взглядах григорианских епископов свидетельствовала о том, что учредители ВВЦС отнюдь не были сторонниками твердых идейных убеждений. В основе их деятельности лежали прежде всего личные интересы.