Стоянка запрещена (сборник)

– С того, что ты вдруг заговорила так… – подыскивал Эд слова, – так, как девушка, у которой большая трагедия – сломался ноготь.

– Ноготь у меня не ломался. Но вообще-то я выгляжу, наверное, кошмарно. Да?

– Ты выглядишь прекрасно. Это я заметил еще до нападения гадюки.

Анна сразу повеселела. Ее невольное кокетство вырвалось из-за внутренней смены статуса: из мамы-опекунши – в девушку-симпатяшку.

– Чем ты занимаешься? – спросила Аня.

– Я живу в Костроме, у меня провайдерская фирма небольшая.

– Да-а-а? – удивленно, не без столичного снобизма, протянула Аня. – Отказался от Америки, да и в Москве работу наверняка мог найти. Впервые вижу здорового живого человека, который предпочитает провинцию.

– Не такого уж здорового, – улыбаясь, кивнул на свою руку Эд, – и неизвестно, насколько долго живого.

– В самом деле! – подхватилась Анна. – Что они себе позволяют!

Она решительно распахнула дверь кабинета:

– Мы сидим уже три часа! Безобразие, никакой врачебной помощи и внимания!

Доктор и медсестра пили чай. Повернули головы и с досадой посмотрели на Анну.

– Сейчас она скажет, – с набитым ртом сказал доктор, – что будет жаловаться.

– Да, я буду жаловаться! – подтвердила Анна. – Это больница или приемная морга?

– Имеется и морг, – поднялся врач, – но вашему знакомому туда еще рановато.

Доктор вышел в коридор, подошел к Эду:

– Как самочувствие?

– Вроде нормально.

– Можете идти домой.

– Как домой? – опешила Анна. – А лечить противоядием?

– При укусах гадюки, – ответил доктор, – лечение симптоматическое. Никаких симптомов интоксикации мы не наблюдаем. Три часа – достаточный срок, чтобы проявились осложнения.

– Но его рука! – настаивала Аня. – Она же вспухла.

– Попейте антигистаминные средства. Димедрол, тавегил, супрастин, кларитин – любое, – устало перечислил доктор. – Но и без лекарств дня через два отек спадет. До свидания!

Обескураженные Аня и Эд не успели попрощаться и поблагодарить – доктор скрылся за дверью.

Когда вышли за больничную ограду, Эд пожал плечами:

– Зачем мы вообще сюда приезжали? Врач «скорой» мог бы сказать, что опасности нет.

– Кто же мог знать, – не согласилась Анна, – что у тебя организм, легко переваривающий гадючий яд. В серпентарии тебе цены бы не было. Кусайте Эда кобры-аспиды! В цирке еще можно выступать. Входишь в большой стеклянный аквариум, со всех сторон тебя гадюки да гюрзы жалят. А тебе – хоть бы что. Зрители аплодируют.

– Ага! У меня опухают ноги-руки, выкатываются глаза – и все это на потеху сытой публике. Нет уж, спасибо!

Они несли ерунду, потому что расставаться не хотелось, а повода продолжить общение не находилось.

Наконец Эд спросил:

– Метро далеко отсюда?

– Три минуты тихим шагом до «Сокольников». Но метро откроется через два часа. Куда поедешь?

– На вокзал. Билет вчерашний пропал, куплю новый. А ты?

– Поймаю такси, мне недалеко.

– Давай провожу? Все равно время есть.

– Ну, если все равно и время есть…

Они шли по Стромынке, подтрунивая друг над другом. Проще говоря, флиртуя. Ночь была прекрасной: летней, теплой, с запахом зелени, который источала даже чахлая городская растительность. Редкие автомобили, проносящиеся мимо, не отравляли своими выхлопными газами веселый ночной дух.

Улица Стромынка переходила в мост над Яузой. На середине моста Эд неожиданно затормозил.

– Аня! – сказал он тревожно.

– Что?

– Сейчас будет авария.

И тут они увидели, как мчащаяся под ними по набережной машина вильнула в сторону, к ограждению, которое уберегло автомобиль от падения в реку. Машина пропахала ограждение, сбивая его, как деревянный штакетник, наконец остановилась.

Эд и Аня замерли, облегченно вздохнули, когда увидели, что водитель не пострадал, выбрался через пассажирскую дверь.

– Как ты догадался? – тихо спросила Аня.

– Не знаю, – так же тихо и растерянно ответил Эд. – Вдруг картинка перед глазами. Может, это яд так странно подействовал?

– Ну и ну! – поразилась Аня.

– Сам в шоке.

– А еще что-нибудь видишь? – спросила Аня, когда сошли с моста.

– Да. Какая-то женщина пожилая, звонит тебе давно, сильно тревожится.

– Бабушка! – хлопнула себя по лбу Аня. – Я не выходила на вечернюю связь. Дай, пожалуйста, телефон!

Сначала бабушка только радовалась, что Аня жива-здорова, потом говорила, что внучка ее в могилу сведет, подозрительно спрашивала, что за шумы (автомобиль проезжал) и где вообще Анна находится? Дома, конечно, врала Аня, это телевизор работает. Устала, пришла домой, уснула в кресле перед телевизором, извини, пожалуйста, ложись спать, не волнуйся, больше не буду забывать звонить и вовремя заряжать телефон.

– Бабушка увидит незнакомый номер, – предостерег Эд, когда Аня закончила разговор.

– Она не настолько продвинутый пользователь, чтобы отслеживать чужие номера. Слушай, а сейчас что-нибудь видишь?

– Ага. Метро… Погоди, сосредоточусь. – Эд закрыл глаза. – Метро «Сокольники», а рядом… кафе работает… что-то китайское, нет, японское.

– Там «Якитория», – подтвердила Аня. – Но она не может работать в четыре часа ночи!