Стоянка запрещена

Костя не звонит мне. Уже четыре дня. Передачу в среду никак не прокомментировал. Сгинул. А я – мучайся. Если бы подобная сегодняшней передача случилась ещё месяц назад в отсутствие Кости, которого, скажем, грипп свалил (хотя он приходил на эфир даже с температурой!), я прыгала бы до небес: успех! Конечно, успех, и я становлюсь профессионалом, которому не требуются вечные подсказки опытного режиссёра. Только радость не плещет через край, а горечь захлёстывает. Где он? Чем занимается? Вопросы даже не глупые. Глупые вопросы иногда посещают умных людей. А у дураков все вопросы идиотские. Где? Где! С девушками. Он в театре подрабатывает, там актриски. Он в городской больнице что-то монтировал, там медсёстры. У Кости громадный круг общения, в котором симпатичных миниатюрных девушек натыкано как иголок в подушечке швеи. Выдёргивай любую – никто не откажется. Они ж не дуры. Это только я ненормальная. Стоп! У меня тоже есть гордость и достоинство. Например… Например, я отказала Диме Столову три или четыре раза, когда он пытался взять плату натурой, то есть моим телом. Отказала – и умылся. Прохиндея прогнала, то есть не рухнула на колени, не схватила за ноги – не уходи! – когда он переметнулся к моей подруге. Да и прочих мужчин, на валькирий слабых, хоть отбавляй. Лет с двенадцати я чувствую себя пузырьком с валерьянкой, на который коты бросаются. Вам хотелось бы жить в образе пузырька с пахучей жидкостью? Вот и мне…

Миновав «Столовку», я вышла на улицу, села в автобус. Ехала к племяннице Димы Столова, у которой проблемы с русским языком и папа бросил.

Бросил в роскошных апартаментах. Квартира после дорогого ремонта. Почему-то обычный ремонт: переклеивание обоев, побелка потолка, покраска окон и радиаторов – создаёт ощущение чистоты, но не более. Ремонт как полное обновление, когда сдирается и выбрасывается всё: от плинтусов до многослойной штукатурки на стенах, от дверей до оконных рам, – совершенно меняет жилище. Оно становится не просто чистым, а маниакально чистым, будто операционная. Мне почему-то не нравятся такие ремонты. Не потому, что не могу позволить себе это материально, а потому, что из домов уходят старые запахи, выветривается история, прошлое. Чисто и холодно.

Дверь открыла чернявенькая девушка. Я поздоровалась, представилась, спросила Настю. По акценту девушки я поняла, что она молдаванка. По затравленно-подобострастному лицу – что она прислуга. А потом в прихожую вышла сама Настя.

– Вы Ася Топоркова?

– Да.

Насте лет двенадцать – переходный возраст от девочки к подростку. Худенькая, угловатая, очень напряжённая, как натянутая струна. Смотрела на меня и молчала, ждала чего-то. С моих сапог на бежевый мрамор стекала уличная грязь.

– Репетитора приглашали? – улыбнулась я.

– Дай ей тапочки, – распорядилась Настя, повернулась и ушла в глубь квартиры.

Хорошенькое начало.

Пока снимала дублёнку, переобувалась, домработница подтирала пол. Не шваброй – стоя на четвереньках, возила тряпкой. Неловко, когда у твоих ног кто-то копошится.

Следом за домработницей я прошла в детскую. Интерьер выдержан в бело-розовых тонах с золотом. Комната принцессы. Игрушки не просто дорогие, а роскошные. Я невольно ахнула, увидев два кукольных домика. Трёхэтажные, со спаленками и гостиными, с ванной и кухонькой, с крошечной мебелью и прелестными миниатюрными обитателями. Мечта каждой девчонки. Если вашим мечтам не суждено было исполниться в детстве, если ваши родители не в состоянии покупать игрушки стоимостью с холодильник или телевизор, вы навсегда сохраните память о недостижимом счастье. С другой стороны, некоторым мечтам лучше не сбываться и остаться памятью. Настя счастливой не выглядела.

– Какая прелесть! – воскликнула я, рассматривая кукольное царство.

– Мама покупает всё, что захочу.

«Детей надо баловать, – вспомнилась мне цитата из старого фильма, – тогда из них вырастают настоящие разбойники».

Настя сидела за столом в крутящемся кресле на колёсиках, вертелась вправо-влево. Мне сесть не предложила.

– Итак, что у нас с русским языком? – спросила я.

Настя двинула на край стола несколько тетрадей, предлагая ознакомиться с её школьными работами. И продолжила вертеться. Ладно, переживём. У богатых детей свои проблемы.

С воспитанием у Насти проблемы имелись, а с русским языком практически отсутствовали. «Пятёрки» и редкие «четвёрки» в тетрадях. Автоматически я отметила, что учительница пропустила несколько ошибок, которые скорее описки, чем неграмотность.

Я оглянулась – куда бы присесть. Решительно некуда. Не плюхаться же на пышную кровать с ажурными коваными спинками, с воздушным покрывалом и пирамидой подушек мал мала меньше. Интересно, а где девочка отдыхает? Странно – иметь столько всего и не иметь уютного диванчика, на который можно завалиться днём с книжкой! Что, так и сидит за столом, точно офис-менеджер? Или узница в камере, где не положено принимать горизонтальное положение днём.

Настя проехала на кресле к двери, крикнула:

– Принеси ей пуф!