Стоящий на Вершине

— Я заменила коды «свой-чужой» в системе челнока на сигналы гильдии «Азур», — сказала девушка. — Это как раз та часть мегаполиса, где Учитель назначил встречу. Проблем быть не должно. Но допуск для посадки очень маленький — отклонитесь на пару километров и попадете под зенитный обстрел местных автоматических ПВО.

Мы покидали звездолет закованные в броню, с опущенными забралами — совсем как средневековые рыцари, отправляющиеся в крестовый поход. Отправлялись туда, где бушует многолетняя гражданская война.

Война! Слово-то какое! В мирное время его грозный смысл ускользает. Кажется «война» — это где-то далеко и не с тобой. В ином пространстве и другом времени. И совсем другое дело, когда сам отправляешься в бой…

На полпути к челноку я оглянулся, надеясь разглядеть среди провожающих нас людей милое лицо Ланеи. Но с такого расстояния смог разглядеть лишь как в иллюминаторах отражаются экраны мониторов трехмерных проекций, заполняющих пассажирский холл у транспортного отсека.

…На всех мониторах вращалась планета так похожая на Землю…

* * *

И снова юркий челнок несет нас в открытый космос, навстречу неизвестности. Только на этот раз с нами нет Ланеи — она осталась на звездолете координировать действия нашей группы и наблюдать за охваченной гражданской войной территорией. Пилотирует челнок верный Дагио, а Брен остался в резерве — на случай если придется вытаскивать два десятка человек, сейчас ждущих в десантном отсеке, с охваченной гражданской войной планеты на резервном шаттле.

Мы задержались на орбите, ожидая «окна посадки» — расчетного момента времени, когда наш шаттл должен начать снижение, и я выглянув в иллюминатор, увидел со стороны наш звездолет. Признаться, это зрелище произвело не меня впечатление.

Я впервые видел «Крылья Рассвета». Меня поразили не только размеры звездолета, но и его совершенные формы. Мы привыкли представлять межзвездные корабли безликими скоплениями топливных баков, модулей и панелей солнечных батарей, нанизанных на переплетение чудовищных металлических ферм. В самом деле — твердили нам — зачем заботиться об аэродинамических свойствах межзвездного корабля, ведь он не предназначен для атмосферных полетов. В его конструкции все подчинено принципам технологичности необходимости.

Наш звездолет оказался не такой: белоснежные стремительные формы делали его похожим на стройный кристалл, совершенный межзвездный гоночный болид.

Я поделился этими соображениями с техником Ленсом, сидящим рядом со мной.

— Как раз-таки такая форма является лучшей для перемещения в гиперпространстве, — ответил он. — Броневые листы из поликомпозита настолько тонки, что практически незаметны, однако расположенные под определенным углом, защищают звездолет в дополнение к силовым полям. Кораблям подобного класса доступны даже полеты в атмосферах газовых гигантов.

Вот это уже оказалось выше моего понимания, учитывая какие силы бушуют в плотных атмосферах таких планет, и я, потрясенный, отвернулся к иллюминатору, еще раз взглянув на совершенные формы звездолета.

* * *

Спуск с орбиты оказался стремителен. Наш челнок тряхнуло: мы входили в плотные слои атмосферы. Под нами в ярких вспышках молний и клубящихся туч бушевала гроза. Под браслетом кольнуло запястье: «Введены наноблокаторы белка, — сообщил комлинк. — В атмосфере планеты возможно наличие вирусов».

В какой-то момент плотная завеса туч разошлась и внизу замелькали бесконечные ряды ровных городских кварталов.

Где то над нами среди туч мелькнула молния. Странная медленная молния, скорее похожая на долгую зарницу. Шаттл бросая резкую тень на крыши начал снижаться. Скорость упала до минимально необходимой для полета. Невольно, я, словно забыв о предстоящей встрече, стал разглядывать проплывающий под нами пейзаж.

Я первый раз видел настоящий инопланетный мегаполис, и честно говоря, его вид потряс меня. Представьте себе… скажем… Лондон времен Шерлока Холмса. Если только вы можете представить Лондон помпезный настолько, что его строения способны поспорить размерами с размерами египетских пирамид. Добавьте к этому высоко технологичные дорожные развязки, стеклянные тоннели метропоездов пронизывающие дома на разных уровнях.

Сейчас и без того серые постройки выглядели закопченными. Местами виднелись черные пятна от попадания каких-то снарядов, местами зияли дыры-пробоины в стенах и даже целые провалы от обрушившихся этажей. Некоторые дома выглядели совершенно разрушенными — было видно, что в них велись боевые действия. Невольно вспоминались черно-белые кадры старой кинохроники времен Второй мировой, на которых под крылом самолета проплывали разрушенные города Европы. Все же большинство домов осталось неповрежденными. Я не знал, оставались ли в них люди. Но выглядящие не обжитыми каменные гиганты сумрачно смотрели друг на друга черными провалами выбитых окон и мутными рядами запыленных стекол.