Стоящий у Солнца

— Ну, подожди ещё года три, так и «снежный человек» тебя не возьмёт, — отпарировал Пётр Григорьевич. — Как хочешь… А рыбаку помочь надо. Он тут целое лето зря прокопает. Так бы отвёз тебя, слово за слово. Глядишь бы, и согласился, показал Кошгару. Я бы медку ему послал.

— Бесполезно, — бросила она. — С него ещё выговор не сняли за прошлый год.

— Велика беда — выговор! — засмеялся пчеловод. — Снимут! Ведь для проформы дали, кого-то надо наказать…

— За что наказали? — поинтересовался Русинов.

— Ни за что! — отрезал тот. — В прошлом году на его участке геологи работали. Один в лес ушёл и потерялся. Да, видно, не простой был, не бич; начальства налетело! Всё лето вертолёты кружили… Говорили, то ли иностранец он, то ли ещё кто… Словом, не наш брат.

— Опять всё перепутал! — вмешалась Ольга. — Я же тебе говорила: у него отец работает в Министерстве иностранных дел. Зямщиц его фамилия — очень известный человек.

— Может быть, и Зямщиц, да в этом ли дело? — не согласился Пётр Григорьевич. — К каждому-то участкового милиционера не приставишь!

Русинов понял, что это за «геологи» — савельевская фирма! Значит, и у них люди теряются!

— Не думай! Поезжай! — почти приказал Пётр Григорьевич. — Там у тебя дело наладится!

Он заметил, что Ольге не нравится эта затея с поездкой в Гадью, а потом в неведомую Кошгару, но впереди, по крайней мере, была целая неделя, и Русинов рассчитывал, что за это время напористый пчеловод её убедит. Ехать к её отцу теперь следовало в любом случае, но только не одному, надо вначале дождаться Ивана Сергеевича или хотя бы точно знать, приедет он или нет. Если там потерялся савельевский человек, значит, фирма «Валькирия» ещё в прошлом году исследовала ту территорию, значит, она каким-то путём вышла на Кошгару и на места, где бывал Авега. Пока он сидел над картой «перекрёстков Путей» и занимался расчётами, Савельев не терял времени и отрабатывал площади. Когда Ольга разрешила ему встать, он как бы ненароком спросил, есть ли нынче в Гадье геологи Она сказала, что пока ещё не приехали, однако отец уже готовится к их появлению, а кроме того, на дороге перед посёлком выставили пост ГАИ. Эта новость ещё больше вдохновила Русинова. Неужели Савельев что-то нащупал, ухватил жилку? Тогда вообще нужно действовать без промедления! Может оказаться, что он придёт к шапочному разбору, когда не только пост ГАИ, а и армейские подразделения поставят и оцепят весь район, как было в Цимлянске.

Единственное, что утешало, — похоже, савельевская фирма и «мелиораторы» не имеют связи между собой, ибо Пётр Григорьевич говорил о «геологах» как о чужих, посторонних людях. Хотя и тут надо держать ухо востро: игры могут быть такими многоярусными и сложными, что не сразу и разберёшь, кто кому служит и кто кому обеспечивает существование. И участники таких игр не могут и подозревать, что играют в одни ворота. «Исчезнувший» разведчик Виталий Раздрогин до сих пор, судя по поведению, находится в разведке, а Пётр Григорьевич вывешивает ему условный сигнал — полотенце на верёвке…

Но чёрт возьми! Почему тот же Раздрогин заботится об этом «пермяке» — Варге?! Ведь после его ночного визита здесь появилась Ольга!

Когда Русинов начинал думать об этом и сопоставлять факты, то терялся окончательно и говорил себе, как некогда Авега, — повинуюсь року. А что ещё оставалось делать?

Вечером того же дня по настоянию Ольги и Петра Григорьевича он перебрался ночевать в избу: ему строго-настрого запретили жить на улице в ближайшие две недели и особенно в сырую погоду, поскольку небольшая простуда могла вызвать воспалительные процессы в позвоночнике. После лечения огнём он не почувствовал особого улучшения, напротив, движения стали какими-то расслабленными, неточными, подрагивали руки и ноги, но Ольга успокаивала, что это всё из-за небольшого растяжения сухожилий, связок и мышц и что они через день-два восстановят свои функции. Важно было, проявится ли невралгия утром, после сна?