Стоять, бояться! (СИ)

Илья, опираясь спиной о стену, сидел на табурете за небольшим столом, накрытым белоснежной синтетической скатеркой. Кира, отвернувшись, наливала воду в чайник со свистком. Низкий круглый абажур на длинном шнурке неярко освещал их лица: замороженное Киры, с заострившимися скулами, и расстроенное, расслабленное лицо Ильи, смотревшего в напряженную тонкую спину молоденькой женщины.

На Дусю эти двое почти не обратили внимания. Той показалось: по небольшой кухне с высоким потолком и довольно милой «конопатой» мебелью - электричество летает. Если бы в жизни можно было применить киношные спецэффекты, из глаз Ильи в спину брюнетки неслись бы плети голубоватых молний.

Евдокия скромно примостилась на табуретку через стол от Зубова. Чинно положила ладошки на скатерть.

-  Вы есть хотите? - негромко, не оборачиваясь, спросила Кира.

-  Я нет, а он - голодный, - ответила за всех Землероева, и Зубов хмыкнул, но не стал отнекиваться.

Почему Кира не стала спрашивать - чем вызван такой поздний визит? Зачем нагрянули? - Евдокия не понимала. Она бы, например, сразу же вцепилась в гостей и засыпала вопросами. Живьем не слезла!

Хозяйка этого дома молча выставляла из холодильника припасы, разогревала на газу борщ в небольшой кастрюльке.

Илья, поставив локоть на стол и пристроив подбородок на изогнутую ладонь, наблюдал за ней и старался выглядеть беспечным.

Но получалось так плохо и неартистично, что Дусе захотелось уйти. Этим двоим, кажется, было о чем потолковать, атмосферу кухни переполняли недоговоренность и тайна. Но как добраться до ближайшей кушетки с теплым пледом, Евдокия не знала.

Поэтому, ерзая от неловкости, сидела между Ильей и Кирой неким штырем-разрядником и пила предложенный горячий чай.

-  Нам негде переночевать, - утыкаясь лицом в тарелку и лихо работая ложкой, как бы между прочим произнес Илья. - Пустишь? - продолжая есть, поинтересовался исподлобья.

-  Разложу мамин диван в гостиной, - тихо сказала Кира и кивнула.

-  А можно мне на полу постелить?! - поднимая руку, словно школьница, пропищала Землероева. Еще не хватало одну постель с этим дебильным мажором делить!

-  Зачем? - глядя на макушку жующего Ильи, пожала плечами брюнетка. - В кладовке есть раскладушка.

-  Вот и отлично, - покончив с борщом, проговорил Зубов. Отодвинул пустую тарелку. - Я могу воспользоваться твоим домашним телефоном и компьютером?

-  Конечно, - подхватилась к тарелке Кира. - Он в...

-  Я помню, - вставая, оборвал Зубов и вышел из кухни.

Кира, глядя ему вслед, замерла с тарелкой на весу. Евдокия все еще не знала, что ей делать и как себя вести с этой нелюбопытной странной женщиной. Ерзала на табурете и хотела в принципе немногого на крошечный остаток жуткого вечера: раздобыть иголку, нитку и пару любых пуговиц для кофточки, хоть как-то починить застежку на куртке и рухнуть спать. В идеале - под толстым одеялом, предварительно приняв горячий душ.

-  У вас что-то случилось? - продолжая глядеть в сторону коридора, где скрылся Илья, негромко спросила Кира. - Что-то плохое?

-  Ну... это слабо сказано, - горько усмехнулась Дуся. Кошмар сегодняшнего дня выражение «что-то плохое» передавало хиленько. На троечку.

-  Почему вам... Илье негде переночевать? - Обращая лицо к гостье, хозяйка приподняла обалденно красивые собольи брови. - У него...

-  Он сам вам все расскажет. Если захочет.

-  Хорошо, - понуро согласилась Кира. -  Еще чаю?

-  Мне бы в душ...

-  Я дам вам полотенце...

Брюнетка так и не спросила, кем приходится Зубову Землероева в разодранной кофточке, почему они пришли вместе, почему именно к ней... Вела себя так, словно Дуся наложила табу на любые расспросы.

Илья сидел на диване в полутемной гостиной и тискал в руке разобранный на части мобильный телефон. Звонить никому не хотелось. Из кухни он вышел только потому, что сил не хватило смотреть на беременную Киру. Все вопросы, рвущиеся с языка, он задавал только себе.

«Ну что, остолоп, - язвил устало, - пришел к чужой жене с последним приветом? Полюбовался? Убедился? Все вопросы снял, а легче стало?..»

Чего приперся?! Проехал бы снова мимо, сейчас бы уже говорил с кем-нибудь из настоящих друзей.

Идиот! Не мог хотя бы до гостиницы доехать!

В том, что он остался у Киры, Зубов находил нечто мазохистское. Как будто на крепость себя проверял. Если бы не постоянные внутренние упреки в трусости, Илья ушел бы сразу, как только беременная Кира открыла дверь. Просто поздоровался, поздравил и пошагал на улицу. Пусть чужая жена ломает голову над тем, зачем он появился снова.

Но он не смог. Еще раз смалодушничать. Сбежать. Окончательно превратиться в трусливого придурка, в человека, не доводящего до конца ни одного решения.