Стоять насмерть!

– Так точно! Капитан Юдин толковый командир. Поставил засады под высоткой. Если пойдут по Житомирскому тракту, как мы планируем, – притормозим колонну. Хотя многого от трех орудий ожидать не стоит. Среди пограничников много добровольцев в истребители танков. Я их на передний край определил. Некоторые себе подготовили позиции отдельно, практически в поле

– Середа остановился. Снял фуражку, вытер пот со лба и задумался.

– Петрович… Вот смотри      – мы знаем,       что им не выжить, если немцы здесь пойдут.       Они знают…       И знают, что иначе танки не остановить, нечем нам их больше останавливать. Но идут,       добровольцами, сами… На верную смерть…

– Они партийные, Михалыч, все, как один!

– Да причем здесь это? Какова сила духа? Мы живых людей на танки размениваем, понимаешь,       политрук? Не просто людей – наших советских богатырей! Сегодня утром они с нами кашу из одного котелка ели, шутили, верили в нас, а завтра поползут с гранатами и бутылками под танки,       понимая, что шансов вернуться живыми у них практически нет. Да каждый из них мне только за это дороже любой немецкой танковой дивизии, а все, что я могу сделать – это кивнуть головой,       одобряя их жертву…

Они присели на край окопа и молча продолжили всматриваться в ночь, думая каждый о своем.

***

14 июля 1941 года

– Товарищ капитан, разведка вернулась!

Середа открыл глаза, посмотрел на часы – шесть утра. Сорок минут успел поспать. Всю ночь провел на позициях с Колесниченко. И пограничники, и мотострелки всю ночь готовили укрепления, окопы, запасные позиции, ходы сообщений. Было понятно, что именно здесь немцы попытаются прорваться на оперативный простор, по Житомирскому тракту, на стыке двух армий. И пленные, и разведка постоянно указывали на это. И отходить больше некуда, в сорока километрах за спиной Фастов, менее, чем в ста километрах – Киев.

Разведчики ничего нового не доложили – по нашему направлению, во всех селах расположены танки, бронетранспортеры, мотоциклы. Общее количество подсчитать не представляется возможным. В лесу, что стоит напротив наших позиций, только танков более сорока, в Котлярке более тридцати и так далее. Возможно, не обе танковые дивизии перед нами, но на нас и одной хватит.

Середа вышел из землянки и посмотрел на запад, на подернутую сизой дымкой опушку леса. Несмотря на раннее утро, солнце уже начинало припекать. Жарко будет сегодня. Во всех смыслах этого слова.

Где-то вдалеке раздался такой знакомый гул. Комендант всмотрелся – точно, «рама» летит. Ну, значит, сейчас начнется. Внизу раздался крик «Воздух!», его тут же начали дублировать со всех сторон и рассыпаться по укрытиям. Это самолет-разведчик. Он бомбить не будет, но вот потом – надо ждать гостей. Либо прилетят осиным роем и начнут кружить над позициями, превращая все вокруг в однотонное коричневое месиво, либо артиллерия начнет работать по нашим позициям. В любом случае, ничего хорошего ждать не приходится. Замаскировали позиции не плохо, много не должен рассмотреть. Всю ночь над этим работали.

Подбежал политрук:

–Ну что,       Михалыч, началось?

– Еще нет.       Рановато для немцев.       Они, обычно, после восьми активничать начинают.

– Что там разведка?

– Да ничего нового, Петрович. Считают, что попрут на нас.

– Ну, пусть прут. Приголубим. Не все ж отходить, – сказал политрук, вроде, и бодрым голосом, но каким-то подрагивающим

***

Спустя двадцать минут по позициям ударила немецкая артиллерия. Кучно, дружно, будто по шаблону. Расстреливала и «Круглик», и позиции пехоты внизу, и позиции артиллерии, которые были весьма добротно замаскированы, но, судя по точности, для немцев они секретом не являлись.

Вечером майору Босому, в усиление, выделили два легких танков, тот, посоветовавшись с начальником штаба, приказал окопать их возле высотки. На дальних расстояниях пользы от них не было, а уж про танковый бой с таким количеством и говорить не приходилось. Будут отрабатывать в качестве артиллерии, подпуская немецкие танки практически в упор, пусть скорость у них и не плоха, но «бэтэшке» достаточно и одного попадания, чтоб гарантированно погиб весь экипаж. Несколько разрывов артиллерии раздалось и со стороны замаскированных наших танков.

Обстрел продолжался достаточно долго, а как только стал стихать, за лесом послышалось тарахтение немецких танковых двигателей.

– Товарищ капитан! – из землянки раздался голос Горбатенко, – Вас начштаба!

Середа быстро спрыгнул вниз и представился

– Ну что, комендант, началось! Своих держи на «круглике», отсекай пехоту. – без предисловий сразу перешел к делу майор Врублевский, – если танки прорвутся, встречайте гранатами. Но ваша основная задача – пехота. В истребителей танков много людей выделил?

– Двадцать два человека. Все добровольцы. Позиции подготовили внизу.

– Середа, пришло время стоять насмерть. Дальше отступать некуда, – еле слышно произнес Врублевский.

Комендант буквально почувствовал, что это не просто эмоциональная формулировка. Это точный приказ. Максимально точный.

– Есть, товарищ майор, стоять насмерть!