Стоять в огне

— Давно пора, — с сонным спокойствием отозвался Беркут. — Сколько их?

— Откуда ж я знаю?! Машина у них крытая. Вон, точно, сюда едет!

— Всего лишь одна машина? — удивленно уточнил Беркут, не спеша поднимаясь. — Рискованно. Ну ладно. Во двор. Держись свободнее. Стрелять только в крайнем случае.

Мазовецкий услышал рокот мотора еще раньше их и, поудобнее пристроив на плетне перед собой шмайсер, приготовил гранату. Затем краем глаза проследил, как, выскочив из-за сарая, залег за поленницей, поближе к воротам, Костенко.

А вот и «оберштурмфюрер». Подошел к калитке, расстегнул кобуру и, вынув из кармана пачку немецких сигарет, принялся угощать его, «унтер-офицера». Эту сцену и увидел из кабины немецкий ефрейтор, когда его машина остановилась возле усадьбы Лесича. Еще через мгновение из кузова выпрыгнул рядовой вермахтовец, а за ним и сам хозяин усадьбы.

Беркут и Мазовецкий недоуменно переглянулись. Появление здесь Лесича было или подарком судьбы, или черной вестью о хорошо продуманной немцами операции. Случайность казалась невероятной. Как истинный служака, ефрейтор вышел из кабины и, став по стойке смирно, отдал им честь.

— Возьмешь солдата, — вполголоса бросил Беркут Готванюку. — А ты, унтер, — водителя. Живым.

5

Крамарчук и Корнев добрались до усадьбы Кравчука примерно за полчаса. К хате скрытно подходили по пологому подковообразному склону возвышенности, щедро поросшей травой и мелким кустарником. Весь этот уголок села был необычайно красив, и Николаю даже стало досадно, что такому негодяю выпало жить среди такой удивительно живописной природы.

— Ты мне одно скажи: как, живя в этом раю, можно было продавать людские души? — словно бы угадал его мысли Корнев.

— В раю их в основном и продают, — проворчал Николай. — Главное, чтобы больше он этим раем не любовался. Беспощадно, но справедливо, как любит говорить Беркут.

Они залегли за кустами малины и несколько минут наблюдали за подворьем, на котором хозяйничала не в меру располневшая женщина лет сорока — сорока пяти.

— Только бы эта лахудра шума не подняла, — вздохнул Корнев. — Иначе придется…

— Не придется, — резко оборвал его Крамарчук. — Не трогать. И так Богом обижена.

Выждав еще минутку, он вышел из-за кустов и, так ничего и не объяснив товарищу, не спеша, как бы прогуливаясь, направился по тропинке во двор. Еще не уловив его замысла, Корнев тем не менее тоже, не колеблясь, поднялся и пошел следом.

Увидев их, женщина на какое-то мгновение застыла с миской в руках, из которой кормила кур. По мере того как эти двое приближались к ней, женщина все больше съеживалась, делалась мельче и неприметнее, словно надеялась остаться незамеченной.

— Бог в помощь, хозяюшка, — почти приветливо поздоровался Николай. — Господин Кравчук здесь проживает?

— Здесь, — испуганно сказала она. — Ефим, к тебе! — добавила неожиданно тонким голоском.

— Кто? — сразу же появился на пороге хозяин. Он был в штатском, но из-за пояса брюк выглядывала рукоятка пистолета, которую он небрежно прикрывал ладонью.

— Почет и уважение, господин Кравчук. Из Подольска мы, из полиции. Срочное дело, — не сводя глаз с пистолета, уверенно шел на него Крамарчук. — Есть приказ шефа гестапо…

— Кого, кого?! — недоверчиво переспросил Кравчук, ступая ему навстречу. Это был приземистый мужичок лет пятидесяти, с обвисшими плечами и землистым лицом. Под вышитой, посеревшей от пыли и пота рубахой, словно ворованная тыква, несуразно выпирал живот.

— Шефа гестапо, — уже более сухо повторил Крамарчук, ощущая в слишком пристальном взгляде агента воинственное недоверие. — Мы от него. Однако хотелось бы поговорить без хозяйки, — взглянул на женщину. — В доме что, гости?

— Нет там никого, — ответил Кравчук и так же пристально посмотрел на Корнева, который уже стоял чуть позади Николая. — Вас тоже не ждали. Но коль уже во дворе… то прошу, прошу… — заулыбался Кравчук и вдруг, не переставая улыбаться, схватился за пистолет. Выстрелить он все же сумел, однако Николай успел отбить руку и, выхватив из-за пояса нож, ударил Кравчука в грудь.

— Беркут! Беркут!… — прорычал Кравчук. — Я почув…

Следующий удар ножом заставил его умолкнуть навсегда. Однако сразу же ойкнула и запричитала женщина. Запричитала на удивление тихо, будто не желала, чтобы кто-либо из соседей узнал о том, что здесь происходит.

Стараясь не обращать на нее внимания, Крамарчук подобрал с земли пистолет и только теперь вдруг заметил, что Корнев почему-то медленно оседает на траву. Тихо, без стона, зажав невидимую на груди рану.

Николай бросился к нему. Успел подхватить под мышки. Нащупал пальцами большое вязкое пятно крови. Но помочь уже ничем не мог.

— Как же это? — растерянно бормотал он. — Как же… это получилось? Ведь все шло так хорошо…