Стойкий (ЛП)

Дело в том, что у кого-то дерьмовое прошлое или что-то такое, чем они не хотят делиться с миром, заключается в том, что они понимают. И, может быть, именно поэтому меня так тянет к ней в первую очередь. Я вижу в ней боль и страх. И она, вероятно, тоже видит это во мне. Так что она это понимает. Она понимает меня.

Как только я сворачиваю на свою улицу, девушка оглядывается.

— Это очень… по-домашнему. Я не думала, что ты будешь жить в пригороде.

Я ухмыляюсь и продолжаю ехать, затем въезжаю на свою подъездную дорожку. Я живу в пригороде, но в этом есть странный комфорт, который, как я никогда не думал, мне понравится.

Дверь гаража поднимается, и, въехав внутрь, мы выходим из машины. Я хватаю её сумку из багажника и набираю код на циферблате датчика.

— Код: два-восемь-один-ноль-семь.

— Ммм, хорошо.

— Повтори.

— Два-восемь-семь-один-семь? — Она прикусывает губу, и я качаю головой.

— Два-восемь-один-ноль-семь.

— Два-восемь-один-ноль-семь.

Я киваю.

— Хорошо. Не забывай его.

Она следует за мной внутрь, и я сразу же поднимаюсь по лестнице. Я указываю на дверь слева.

— Ты можешь воспользоваться этой ванной. Полотенца и всё необходимое в шкафу. Твоя комната здесь. — Прямо напротив ванной я вхожу в свободную спальню. Я хочу дать ей возможность побыть в своём собственном пространстве, хотя это последнее, чего я хочу. Я не знаю, почему у меня есть дополнительная комната, но лучше бы это был спортзал или домашний кинозал, чтобы она была вынуждена спать в моей комнате. Бросив сумку Полли на пол, я выхожу обратно в коридор и указываю в конец коридора. — Там моя комната. Я бы хотел, чтобы ты осталась со мной в одной кровати, но я пойму, если ты предпочтёшь побыть одна. — Разворачиваясь, мы возвращаемся на кухню, и я беру замороженную лазанью и засовываю её в духовку.

— Она будет готова примерно через час и двадцать минут. Будь как дома. Телевизор, фильмы, еда, выпивка, что угодно. — Я ставлю одну ногу на ступеньки, когда девушка хватает меня за руку.

— Что случилось в закусочной с тем мужчиной?

Я останавливаюсь и поворачиваюсь к ней. Боже, какой же я идиот. По стольким разным причинам. Я не заслуживаю кого-то такого милого, как она. Несмотря на то, что она пытается показать мне своё отношение, я вижу мягкую сторону под её оболочкой. Я не могу предложить ей ничего, кроме своего тела… будь то для удовольствия или защиты, мне действительно всё равно. Но мне не позволена роскошь снова быть счастливым. Я разрушил своё счастье, и я не заслуживаю ещё одного шанса на него. Не имеет значения, как сильно я хотел бы иметь это с ней. Как бы мне хотелось, чтобы всё было по-другому.

Однако Полли не заслуживает того, чтобы я так с ней обращался. Короткие или уклончивые ответы на её вопрос — это не круто. Её нужно любить и беречь — на что я просто не способен, как бы сильно мне этого ни хотелось. Я веду себя как придурок, но я не привык, чтобы кто-то задавал сложные вопросы, потому что я так хорошо скрывал ответы.

Но Полли… она другая. Она — молитва без ответа. Она лучше… намного лучше, чем я. Она заслуживает лучшего. Поэтому я даю ей ответ, который она заслуживает услышать.

— Он знал моих бабушку и дедушку, и это подняло старое дерьмо во мне.

— Мне жаль. Это всегда тяжело, когда такое случается. Кто-то что-то говорит, и как будто всё, что ты пытался скрыть, выскакивает наружу и нападает на тебя с маленькими мачете.

— Да. Точно. — Как миллион крошечных порезов, разрезающих твою кожу.

Она переминается с ноги на ногу и берёт мою другую руку в свою.

— Я не знаю, что с нами происходит.

— Я тоже.

— Я сказала это вчера, и я скажу это снова. Мы не подходим друг другу.

Я протягиваю руку, чтобы обхватить её лицо. Она прекрасна, но я не гожусь для неё.

— Я знаю.

— Но иногда это кажется правильным.

— Я знаю. — Я целую девушку в лоб и отступаю, затем иду в свою комнату, где закрываю за собой дверь. Нервы заставляют мои руки дрожать, когда я достаю коробку из шкафа, а затем хватаю пару бутылок, прежде чем сесть на край кровати и открутить крышку.

Как я и предполагал, я слышу голос Софии. Умоляя, умоляя меня. Я закрываю дверь у неё перед носом, затем открываю другую и поскальзываюсь на крови моих родителей. Это абсолютно худшие воспоминания, те, которые объединяют моих родителей и Софию. Потому что эти воспоминания о них — это то, что сделало меня таким ублюдком с Софией. Швырнуть их мне в лицо — это меньше, чем я заслуживаю. Это порочный круг, который я не могу остановить.

Это было давно… Я сделал всё, но я собираюсь доказать, какой я слабовольный ублюдок. Как только у меня в груди начинается жжение, я улыбаюсь, приветствуя боль.

Глава 8

Полли