Стойкий запах лосьона

За обедом она рассказала. Пошла к Погосову, отнесла ему проспект симпозиума. На столе у Погосова стояла недопитая бутылка коньяка и небольшая, обтянутая целлофаном красивая коробка. Поняла – туалетная вода. Он поймал взгляд Ирины, задержавшийся на коньячной бутылке, на двух рюмках и двух маленьких чашечках с кофейной гущей на дне, рассмеялся:

– Гость был… И вот… Красивая? – он вертел в руках коробку с лосьоном, затем стал читать надпись на фирменной этикетке: "Шанель "Эгоист". Париж". Вот дизайн, а! Лизнуть хочется, так вкусно сделали.

– Сколько ж ты отвалил? – спросила она.

– Это подарок, Ира. Но зачем он мне? Возьми себе. Я ведь не пользуюсь.

– Во-первых, подарили тебе. Во-вторых, это мужской, – ответила она.

– Сейчас понюхаем, что это такое, – и стал резко срывать целлофановую обертку с флакона. Руки у него тряслись, и она поняла, что он пьян. Не успела ничего сказать, как он нажал на колпачок на горлышке флакона и окатил ее одежду струей, затем как из огнетушителя стал поливать ей голову, смеясь: – Ничего дождик!

– Ты с ума сошел, Погос! Что ты делаешь! – увертываясь, чтоб шипящая струя не попала в глаза. – Я же провоняюсь насквозь! От меня в трамвае будут шарахаться…

– Поэтому я мыла голову, – закончила сестра. – Иначе тебе пришлось бы противогаз надеть.

– Выгонят когда-нибудь твоего Погосова из института за пьянство, сказал Костюкович.

– Директор без него шагу сделать не может, души в нем не чает. Без погосовской лаборатории институт можно закрывать. А лаборатория эта и есть сам Погос. Он тянет наиболее интересные разработки и самые трудные хоздоговорные темы…

19

В конце рабочего дня, когда Левин уже собирался домой, позвонил Чекирда:

– Вы просили поставить вас в известность, Ефим Захарович. Так вот: час назад прибыл наш груз – три полиэтиленовых мешка, в них порошок для пластмассы. Я сам ездил на склад, груз в сохранности, все проверено в присутствии таможенника и нового завскладом.

– А старый куда подевался?

– Вроде сняли с работы… Я сообщил этому новенькому, что завтра утром, часов в десять, вывезем со склада. В общем сделал так, как вы рекомендовали.

– Хорошо. Но забирать эти мешки завтра не нужно.

– Почему? – удивился Чекирда.

– Подождем сутки-другие. Без нас ничего не предпринимайте, и Боже вас упаси появиться в эти дни на складе. Вы поняли?

– Не совсем.

– Чего вы не поняли?

– Зачем все это?

– Мои фантазии, Артур Сергеевич. Так что будьте добры потакайте им и не задавайте мне трудных вопросов… Всего доброго.

Складские модули различных баз и учреждений находились за городом. С магистрального шоссе был съезд на раздолбанную тысячами автомобильных колес узкую грунтовую дорогу. Слева вдоль нее шел ров, за которым расстилалась поросшая бурьяном низина, а справа километра на два тянулось высокое сплошное ограждение – местами из бетонных плит, местами из толстой проволочной сетки. В длинной этой стене имелось много широких железных ворот с будками вахтеров и надписями, какой организации принадлежат данные склады. В обоих направлениях – от шоссе и к нему – почти впритык шли тяжелогрузные машины – крытые и открытые, пустые и уже с ящиками, контейнерами, мешками, тюками, картонными коробками. Пыль стояла, хоть фары зажигай.

Матерясь и подскакивая на ухабах, Михальченко крепко держался здоровой рукой за скобу.

– Смотри, не проскочи, – сказал он Стасику.

– Я помню, где это, Иван Иванович, там кто-то на воротах нацарапал слово из трех букв во множественном числе.

– Народ у нас умеет шутить на эту тему…

Ворота складов универсальной базы "Промимпортторга" были распахнуты. Из них выезжал "Камаз". За ним в очередь стояло два грузовика с высокими бортами.