Стойкость (ЛП)

Сев за обеденный стол, я начинаю нервничать и съедаю всего лишь пару кусочков завтрака. Я пишу маме записку: «Поехала поплавать», затем сажусь с сумкой на ступеньки, ведущие на веранду, надеясь, что Джесси не будет газовать перед домом и никого не разбудит.

Он никак не выдаёт себя: просто подъезжает и ждёт, пока я сяду в машину. На Джесси расстёгнутая толстовка, оголяющая его торс, мешковатые шорты и шлёпки. Он выглядит таким же уставшим, как и я, так что мы не обмениваемся никакими словами, кроме приветствия. Джесси разворачивается и направляется в сторону карьера.

В центре города тихо и пусто, только у заправки Ирвинга и супермаркета припаркованы несколько машин работников. Мы останавливаемся на привычном месте в лесу и спускаемся по утёсу к воде. Солнце недавно встало, поэтому на чёрной глади отражаются оранжевые лучи. Мысль о купании здесь в одиночестве в такое тихое время дня холодит воду, в которую я захожу всё дальше, делая глубокие вдохи.

Мы с Джесси плаваем вокруг друг друга, как будто пришли позаниматься спортом. Он такой же хороший пловец, как и я, но всё-таки не может обогнать меня на выступе. Большие камни выдаются из-под воды, напоминая спины динозавров. Я уворачиваюсь от них, но затем залезаю на один из уступов, перевожу дыхание и улыбаюсь Джесси, подплывающему ко мне.

Он взбирается на утёс, а по его телу стекает вода.

— Проголодалась?

— Ужасно. — Я наблюдаю, как он уходит по тропинке к машине и возвращается через пару минут с пакетом, в котором лежат маффины и маленькие коробочки с соком. Я ни разу в жизни не встречала парня, который бы принёс с собой еду, моргаю и тянусь за маффином. — Ты их сам испёк?

— Ага, с трёх утра. — Он заходится смехом, заметив выражение моего лица. — Вчера купил, — он откусывает от маффина. — Всё ещё хороши.

Мы едим глядя на воду, и по моему телу пробегают мурашки.

— Выглядит каким-то мёртвым, тебе так не кажется? — Я издаю неловкий смешок. — Извини. Понятия не имею, о чём говорить.

— Не извиняйся, я тебя прекрасно понимаю. В спокойной воде есть что-то странное. Это не океан с его постоянными волнами. — Он сглатывает. — Просто подумай обо всём хламе, оказавшемся на дне за эти годы. Например, как в карьере Халлоуэлла. Читала о нём? — Я отрицательно качаю головой. — Пару лет назад какая-то компания осушила тот карьер, чтобы начать добычу гранита. Люди плавали там на протяжении восьмидесяти лет. Какой только ерунды не нашли на дне, даже то, что вообще трудно представить: драгоценности, закрытые банки пива, ключи от машин, сейф с дыркой в стенке...

Я смеюсь.

— Верю.

— Так что какой-то мужик услышал, что карьер собираются осушить, и тут он кое-что придумал. Лет тридцать назад он пошёл поплавать и уронил своё новенькое выпускное кольцо в воду. Долго пытался его найти, но карьер был настолько глубокий, что сделать это было просто невозможно. Мамаша так его отругала, ведь штука-то дорогая, — Джесси крутит крышку от сока на земле. — Поверишь, что он полез в карьер и нашёл то злосчастное кольцо? Скрытое под грязью и всяким хламом где-то в двенадцати метрах под тем самым местом, где он плавал в тот день.

Моё тело пробирает дрожь, стоит мне представить золотое кольцо, падающее в тихой воде на выступ и поднимающее вокруг себя клубы мути. Я смотрю на Джесси, и теперь он мне кажется совершенно другим. Я даже и не представляла, что он думает о подобных вещах.

— Это невероятно.

— Ага, правда? По идее, кольцо должно было навсегда исчезнуть. И он не должен быть его найти. — Джесси убирает мокрые волосы, нависшие над бровью. — Не знаю, жизнь — странная штука. Если думаешь, что чему-то пришёл конец — подумай ещё раз.

— Ага, это правда. — Я обнимаю себя за колени. Небо светлеет, приобретая голубой оттенок, и поверхность воды становится такого же цвета. — Было бы круто специально кинуть что-нибудь туда, на случай если карьер решат осушить, да? Тогда люди бы узнали, что мы были здесь.

— Как капсула времени. — Джесси улыбается. — Что бы ты хотела, чтобы о тебе узнали?

Я быстро окидываю его взглядом. От такого вопроса мне становится не по себе. Что он хочет от меня услышать? Джесси копается в тех вещах, в которых я не готова открываться, поэтому я вызывающе отклоняюсь назад, уперевшись руками в землю.

— А ты что думаешь?

Джесси не отрывает от меня взгляда и наклоняется с поцелуем. Вскоре, поглаживая ладонью мускулы на его плечах, я чувствую гранит под своей спиной, полотенце под головой, его влажную теплую кожу под кончиками пальцев. Он целует мою шею, и я расстёгиваю лифчик, ощущая, как его губы опускаются всё ниже.

В наслаждении я закрываю глаза, но темнота за веками напоминает о ночном небе, озарённом кострами. Запахи дыма, горелого сахара и травы, голоса и смех — всё так близко — и я напрягаюсь, сжав бёдра после воспоминаний. Я открываю глаза, и желанный мной Джесси вопросительно смотрит на меня: «Остановиться?» Я качаю головой и сильнее целую его, чтобы доказать обратное.

В итоге Джесси останавливается, издавая стон и отдаляясь от меня.