Стоит ли принцесса спасения?

— … прикоснуться губами к нежным ланитам вечно юной принцессы, сумеет расколоть древние чары и пробудить ее ото сна. И тогда рухнет черное колдовство, в страшных мучениях издохнет злобный дракон…

«Как это, издохнет? Меня же, помнится, уже победили. Или победили, но не добили?»

— … рассыплется Черный замок…

«Похоронив под обломками принцессу, ее спасителя и к тому времени издохшего дракона»

— … в одно мгновение обратившись в прах. А принцесса полюбит героя, сумевшего вызволить ее из заточения, и…

— И они будут жить долго и счастливо, — уже вслух закончил дракон, не скрывая сарказма. Впрочем, юному рыцарю такое понятие, как сарказм, вряд ли было знакомо.

Похоже, юноша был все-таки не безнадежен. Во всяком случае, издевку он уловил и даже слегка покраснел, как будто дракон уличил его в чем-то постыдном. Да что там, жениться на принцессе всегда считалось вполне благородной целью.

— Верно. Не хочешь же ты сказать, дракон, что древняя легенда врет?

Вопрос, заданный воином, был прост. Если бы таким же простым мог быть ответ на него. В этой не слишком оригинальной легенде, как обычно, истина и нагромождения лжи сплелись в единый ком, перемешавшись так, что только истинный свидетель событий тех давних лет мог понять, что к чему.

— Ну… — неуверенно протянул дракон, прикидывая, стоит ли объяснять юнцу истинное положение дел, или проще его просто укусить за голову. Затем, решив, что не стоит досрочно прерывать столь перспективно начавшуюся беседу, решил, все-таки, попытаться внести ясность. — Скажем так, истина извращена до неузнаваемости.

— Истина — всегда истина, — безапелляционно заявил рыцарь.

— Не скажи…

Память человеческая, в отличие от драконьей, милосердна. Как бы тебе ни было плохо сегодня, через некоторое время ты уже не будешь переживать свою боль с той же остротой, позднее сохранятся лишь смутные воспоминания, а еще несколькими годами позже забудутся и они. Люди помнят только хорошее, а все мрачное и горькое быстро уходит в забвение.

Он помнил, как старый, седой Витиус, глава Великого Союза магов, долго сидел перед его пещерой, собираясь с мыслями. Ему нелегко было вновь просить дракона, своего друга, об этой услуге… даже нет, это было не услугой, это было службой, которая опять должна была тянуться веками. «Черная Королева захвачена, ее армии разбиты. Увы, ее нельзя убить, ты сам знаешь, почему. Союз магов сумел погрузить ее в вечный сон… а ты, друг, будешь стеречь ее. Стеречь, как зеницу ока. Сам знаешь, никакое заклятье не устоит перед силой любви. Ты же видел Королеву, даже ты, дракон, едва сумел устоять…. Не дай бог, кто-то сумеет пробудить ее…».

И вот, опять все возвращается на круги своя. Королева нарекается принцессой, восемнадцати, в данном случае, лет. Ну, пожалуй, больше ей и не дашь. Она хорошо выглядит, Шейла, Черная Королева, проклятье на ее голову. Она всегда хорошо выглядит… увы, зло всегда привлекательно для глаз простого человека. Куда привлекательнее добра. Может быть, именно поэтому злых людей всегда больше, чем истинно добрых. Правда, еще больше просто равнодушных. Мда-а… принцесса, значит. Ну, а раз уж юная принцесса, значит, по определению, невинное дитя… невинное… Дракон почувствовал, как по его шкуре пробежал холодок. Злобный волшебник со прислужниками… это, очевидно, имеется в виду Великий Союз магов с самим Витиусом во главе. А Витиус, стало быть, как раз тот злобный колдун и есть. Возжелавший юную красотку. В его-то годы! Да уж… если бы старик мог, он свернул бы этой красотке шею, и совесть бы его потом не мучила. Если б мог. Увы…

Ну, а дальше ясно. Заключили юную принцессу в замок… никому, кстати, и в голову не пришло, что запереть эту стерву было за что. И поставили на охрану дракона. А дракон у нас кто — дракон, по определению, тварь злобная, огнедышащая (придумают же!), и кусачая. Тут уж все просто — раз дракон «плохой», значит принцесса, конечно, «хорошая». Иначе не будет же один злыдень сторожить другого злыдня.

Насчет поцелуя, это они правы, ох как правы. Если целовать с любовью. Каждые чары имеют те или иные уязвимые места, а уж против искренней любви не одни темные чары не устоят. А вечный сон, как ни крути, чары именно темные… ну, не черные, конечно, но все же… Да и что еще можно было применить тогда к Королеве? Если уж нельзя убить, то хоть обезвредить. А что до любви, так стоит юнцу увидеть Шейлу — все, пропал парень. Даже он, дракон, впервые увидев Королеву, испытал совершенно непреодолимое желание потереться о ее ногу… хотя и лежа был вдвое выше ее роста. И лизнуть ее хотел. И мечтал, чтобы за ушком почесала… правда, когда разобрался, мечтать перестал. И сейчас, увидь он ее, не рванулся бы слизывать пыль с ее туфелек. Человеческая память милосердна — драконы не забывают ничего.

— Мне кажется, ты лжешь, дракон. Чем могла женщина так не угодить этим твоим приятелям-магам?

— Не угодить? Это весьма мягко сказано… Скажи, человек, знаешь ли ты, что такое «Черная смерть»?

— Это ты?… — после некоторого раздумья осторожно поинтересовался юноша.