Стоит только захотеть

— То есть как? — Чарлз уставился на юриста. — Я слышал это от тетушки!

— Да, да, конечно… завещание действительно было у меня, но…

— Было?

— Да, мистер Риджвей, но в прошлый вторник миссис Гартер попросила прислать завещание ей.

По спине Чарлза пробежал холодок.

— Наверняка оно находится среди бумаг вашей тетушки, — добавил адвокат. Чарлз молчал. Он уже просмотрел бумаги покойной. Завещания среди них не было…

Узнав об этом, адвокат пожал плечами, снова кашлянул и спросил:

— Не знаете ли вы, мистер Риджвей, кто, кроме вас, имел доступ к вещам миссис Гартер?

Чарлз пролепетал, что вещи тетки могла перебирать Элизабет, и за старой служанкой сразу же послали оставшегося не у дел лифтера. Элизабет подтвердила, что действительно перекладывала вещи госпожи. Да, она знала, как выглядит завещание, потому что видела его в руках хозяйки в день смерти.

— Вы в этом уверены? — резко спросил адвокат.

— Да, сэр. Хозяйка показывала его мне. Она еще заставила меня взять пятьдесят фунтов наличными. Завещание было в длинном голубом конверте.

— Совершенно верно, — подтвердил Хопкинсон.

— А на другое утро, — сбивчиво продолжала служанка, — я видела этот самый конверт на столе в спальне, но он был пуст, и я положила его на письменный стол госпожи…

— Я видел его там, — добавил Чарлз, вставая и подходя к столу. — Взгляните, мистер Хопкинсон, это он? — повернувшись, молодой человек протянул юристу конверт, и Хопкинсон кивнул.

— Да, мистер Риджвей, это тот самый. Но где же само завещание?

Оба обернулись к служанке.

— Вам угодно еще что-нибудь? — почтительно осведомилась та.

— Пока нет, спасибо, — ответил Чарлз, и Элизабет направилась к двери.

— Минутку! — остановил ее Хопкинсон. — Скажите, горел ли в тот вечер огонь в камине?

— Да, сэр, он всегда горел…

— Благодарю, вы свободны.

— Куда вы гнете, Хопкинсон? — прохрипел Чарлз, когда служанка вышла.

Юрист покачал головой.

— Я думаю, вы не должны терять надежды, мистер Риджвей. Может быть, завещание еще найдется…

— А если нет?

— Если нет, то боюсь, что нам придется сделать единственно возможный вывод: ваша тетушка попросила меня прислать ей завещание с тем, чтобы уничтожить его. Не желая, чтобы в результате Элизабет потеряла полагавшиеся ей пятьдесят фунтов, миссис Гартер взяла из банка эту сумму наличными и передала деньги служанке.

— Но почему? — вскричал Чарлз. — Почему?!

Мистер Хопкинсон снова кашлянул. Кашель получился сухой, официальный и как бы осуждающий.

— Скажите, мистер Риджвей, — осведомился он, — не было ли у вас в недавнем времени разногласий или ссор с вашей теткой?

— Ну, что вы! Мы были самыми лучшими друзьями. До последнего дня. Мы все друг другу поверяли, все рассказывали…

— М-да, ну ладно, — проговорил адвокат, и Чарлз вдруг понял, что тот не верит ему. Бог знает, какие сведения о нем, Чарлзе, могла собрать эта старая сухая палка Хопкинсон! Он, верно, решил, что тетка тоже знает о двойной жизни племянника и что на этой почве у них с Чарлзом часто возникали ссоры. Но все-таки она не могла уничтожить завещание. Нет, это невероятно.

Вдруг Чарлз почувствовал, что обливается холодным потом. Перед его глазами внезапно во всех мельчайших подробностях встала картина гибели старой леди: миссис Гартер схватилась одной рукой за сердце, и… о боже! — какая-то бумага выскальзывает из другой ее руки и летит на раскаленные угли камина!

Лицо Чарлза покрыла смертельная бледность, и он услышал неестественно хриплый, сдавленный голос, свой собственный голос:

— А что если… что если завещание так никогда и не найдется?

— Что ж, — спокойно ответил юрист, — если это завещание пропало безвозвратно, то у нас есть еще одно. Старое завещание миссис Гартер, которым она передает все свое состояние племяннице, Мириам Гартер, ныне — Мириам Робинсон.

Что? Что плетет этот старый дурень? Мириам? Мириам с ее тупицей-мужем и четверкой плаксивых выродков? Все его старания, вся хитрость — насмарку? Теперь их плодами будет наслаждаться Мириам…

Резко зазвонил телефон, и Чарлз с трудом поднял трубку. Звонил доктор Мейнел.

— Это вы, Риджвей? — спросил врач полным сочувствия голосом. — Я хочу, чтобы вы знали, что показало вскрытие. Я имею в виду причины смерти. Это шок, как я и говорил. Но теперь я вижу, что сердце у вашей тетушки было гораздо слабее, чем мне казалось. Она прожила бы еще месяца два от силы. Вы должны это знать, Риджвей. Возможно, хоть это немного вас утешит…

— Извините, — пробормотал Чарлз, — не могли бы вы повторить еще раз?

— Она не протянула бы и двух месяцев! — повторил доктор, но до Чарлза уже дошел смысл сказанного. Он швырнул трубку на рычаг и услышал откуда-то издалека голос Хопкинсона, испуганно спрашивавшего:

— Что с вами, мистер Риджвей? Уж не заболели ли вы?

Будьте вы все прокляты! Этот юрист с лошадиной физиономией, этот старый осел Мейнел! Все! Все! Теперь у него нет никакой надежды. Только маячащая впереди тень тюремной стены…

Чарлз почувствовал, что кто-то играет с ним, будто с пойманной за хвост мышью. Наверное, этот кто-то теперь смеется…

ББК84 (0) 3

С 47

ГЛАВНАЯ РЕДАКЦИЯ ОБЩЕСТВЕННО-ПОЛИТИЧЕСКОЙ ЛИТЕРАТУРЫ