Стою за правду и за армию!

– Здорово, Попов, как поживаешь? – обращается он к одному из унтер-офицеров, проезжая мимо. (Это тот самый Попов, по инициативе которого были сделаны траншеи на первом гребне, получившие название Поповских траншей.)

– Здравия желаю, покорнейше благодарю, ваше превосходительство! – самодовольно осклабясь и весь сияя, громко отвечает счастливый Попов, готовый в это время выпрыгнуть из строя, чтобы хоть дотронуться только до стремени боготворимого генерала.

– Смотри, брат, поучи молодых, чтоб такие же молодцы были, как ты! – говорит Скобелев и едет дальше.

– Постараюсь, ваше превосходительство! – посылает вдогонку ему счастливый Попов и затем обращается к окружающим его молодым солдатам. – Ну, братцы вы мои, в жисть, то есть мою, не видал такого генерала… Отец родной!

Дальше я не слышу его разглагольствований и спешу догнать Скобелева. Скобелев обогнал весь отряд и впереди проехался немного с офицерами и побеседовал с ними, а затем направился прямо в Ловчу, чтобы заранее распорядиться о разных хозяйственных нуждах отряда.

Так как было довольно холодно и морозно и не требовалось особенной боевой готовности ввиду удаленности противника, то Скобелев приказал останавливаться на ночлег в деревнях, по домам, сберегая таким образом силы солдат. Поэтому отряд разбросался на ночлег не только в Ловче, но и в ближайших деревнях – Зилкове, Сотево, Бахоеце, Придуншец и др. На следующий день движение продолжалось на город Сельви, причем части, имевшие ночлег в дальних деревнях, например в Зилкове, останавливались последовательно в Ловче или Павликени, Какрино, Акенджилар.

Погода благоприятствовала нашему движению: дни стояли хотя и морозные, но ясные, хорошие… Скобелев все время хлопотал о том, удобно ли расквартированы войска на ночлег, хорошо ли они снабжены теплой одеждой и обувью, получают ли хорошую горячую пищу и т. д. Мы, ординарцы, постоянно получали от него приказания проверять все это и подробно доносить ему, особенно относительно качества пищи. Вообще, лучше заботиться о солдатах, как заботился Скобелев, вряд ли возможно!

В Ловче мы переночевали и выехали в Сельви довольно поздно, около полудня. В это время некоторые полки и батареи проходили через город. Скобелев пропускал их мимо себя, делая постоянно разные замечания то офицерам, то солдатам. Ничто не ускользало от его опытного глаза: последний обозный рядовой, запасная лошадь, лазаретная фура – все подвергалось контролю его начальнического ока.

Глава VI

В Сельви мы приехали вечером. По дороге Скобелев проверял полки, уже расположенные на отдыхе. На следующий день снова на коня. Наконец мы добрались до Габрово и здесь, у подножия Балкан, на время остановились в ожидании приказаний от генерала Радецкого, к которому наш отряд вошел в подчинение. Простояли мы в Габрово четыре дня, употребив это время на отдых и на заготовление необходимых предметов для предстоящего тяжелого перехода через горы. Скобелев съездил к Радецкому на гору Св. Николая (с ординарцами Марковым и Абадзиевым[217]) и, возвратившись оттуда, сообщил план дальнейшего движения через Балканы.

Силы наши, действующие против турецкой Шипкинской армии, разделялись на три отряда: центральный и главный (генерала Радецкого) стоял прямо против неприятеля и должен был действовать пассивно, оборонительно. Активная же роль выпала на долю двух обходных колонн – левой (князя Святополк-Мирского 2-го), действовавшей с восточной стороны, и правой (Скобелева), наступавшей с запада. Мы решили охватить турок с трех сторон. План был, бесспорно, очень разумный, хотя несколько рискован, даже дерзок. Но мы знали, что имеем дело с противником непредприимчивым, нерешительным, прикованным к своим земляным окопам, не рискующим на быстрые наступательные движения, действия.

По возвращении от Радецкого в Габрово Скобелев энергично занялся приготовлением отряда к тяжелому зимнему переходу, причем особенное внимание обратил на вьюки. О повозках, конечно, не могло быть и речи, так как пути, по которым нам предстояло двигаться, были доступны зимой лишь для диких коз да оленей. Летом даже по ним лишь с трудом пробирался привычный болгарин со своим вьючным мулом. Для батарей подполковника Куропаткина Скобелев приказал приготовить сани (на колесах тащить орудия было немыслимо). Всем же остальным батареям (кроме горной вьючной Лихачева, которая тоже следовала с отрядом), а также обозу приказано было остаться в Габрово. Патроны, сухари и другие необходимые предметы – все это было помещено на вьюках.