Стою за правду и за армию!

Все эти три гребня, имевшие такое важное значение при атаке и обороне этой местности, оканчиваются у Тученицкого оврага, очень крутого, местами совершенно обрывистого, на дне которого протекает небольшая речка того же имени. У самого города в реку Тученицу вливается с западной стороны незначительный ручей Зеленогорский, левый берег которого на протяжении 150–200 сажен довольно круто поднимается и увенчан был сильными турецкими укреплениями: Иса-Ага (или Скобелевский № 2) – ближайший к городу, Каванлык (или Скобелевский № 1) – к западу от последнего и соединенный с ним траншеей, и Баглык Сарты (или Садовое) – еще западнее. К северу от деревни Крышино турки устроили на высотах тоже несколько редутов, причем ближайший из них – Юнус-бей – отстоял от деревни почти на полверсты.

Вот вкратце характер местности и укрепления гор левого берега Тученицы, получивших название «Зеленых» вследствие того, что они покрыты виноградниками, кустами и отдельными деревьями.

Зеленые горы! Как сильно бьется сердце у каждого русского воина при воспоминаниях об этих кровавых, славных местах! И какая страшная разница между этими словами и другими двумя, с ними сходными, – Зеленым островом! Здесь – смех, веселье, радость, музыка, аплодисменты. Там – смерть, мучения, пушечные громы, ружейная трескотня, скорбь, слезы, кровь…

Да, много русских костей осталось там, на этих страшных горах, где теперь болгарин-земледелец мирно и спокойно разрабатывает свои виноградники и нивы, удобренные русскими трупами!

После двух неудачных и тяжелых попыток (8 и 18 июля) овладеть Плевной и разбить армию Османа, в нашей главной квартире решено было, собрав к этому важному пункту значительное число войск, произвести в третий раз решительную атаку плевненских укреплений, подготовив ее предварительно в достаточной степени сильным артиллерийским огнем. С востока и севера действовали войска 4-го и 9-го корпусов, а также румынская армия; с юга, со стороны деревни Брестовец и к западу от Тученицкого оврага, назначены были действовать те самые войска (князя Имеретинского и Скобелева), которые 22 августа с такою отвагой овладели Ловчей.

Наша бригада (собственно семь сотен, так как пять сотен осталось на Шипке), под командой полковника Чернозубова, вошла в состав этих войск и подчинилась князю Имеретинскому.

Еще с утра 26 августа завязался оживленный артиллерийский бой между батареями 4-го и 9-го корпусов, а также румынскими – с одной стороны, и турецкими орудиями, помещавшимися в редутах, – с другой. Пушечные выстрелы, то одиночные, то залпами, почти непрерывно раздавались к северо-востоку от нас. Отряд князя Имеретинского в этот день почти бездействовал, и только казаки наши имели незначительное столкновение с черкесами, оттеснив их цепь с первого гребня Зеленых гор.

27 августа бой продолжался.

Нашей сотне приказано было занять цепь на первом гребне Зеленых гор. Я со своей полусотней расположился вправо от шоссе в северо-восточном направлении до Тученицкого оврага. Ретивов с другою полусотней – влево от шоссе до деревни Брестовец, которая была занята нашей пехотой.

Сотни русских орудий гремели к востоку и югу от Плевны, и турецкие дальнобойки энергично отвечали на наш страшный огонь.

Против нашей сотни, на первом же гребне, находилась цепь черкесов, с которой мы изредка перестреливались. Было около трех часов дня, когда я получил приказание отбросить эту цепь с первого гребня. Медленно начал я подвигаться со своими людьми вперед, постепенно учащая огонь. Черкесы сначала шагом отступали, затем быстро очистили фронт и навели нас на свою пехоту, которая и открыла по казакам сильный огонь. Волей-неволей пришлось остановиться, и я послал просить себе помощи. К счастью, скоро подошла наша пехота (цепь Калужского полка), и мы совместными силами стали энергично наседать на турок, поражая их метким огнем из крынок и берданок. Красные фески, выпуская целые тучи пуль, поспешно отступили и заняли второй гребень Зеленых гор.

В это время прискакал казак и передал мне приказание Гречановского – собрать свою полусотню и расположиться за правым флангом, зорко наблюдая Тученицкий овраг на случай обхода нас неприятелем. Лишь только я успел собрать людей, как калужцы[171] двинулись вперед, в атаку на второй гребень. Я с полусотней направился вслед за ними. Турки не выдержали дружного натиска нашей пехоты и бежали. Спустившись с первого гребня в лощину и поднявшись затем по заросшему частым кустарником скату на второй гребень, очищенный турками, я остановился на пологом хребте между деревьями.

К нам скоро подошла какая-то рота Калужского полка и залегла тут же, в виноградниках. Турки с редутов, очевидно, заметили наше присутствие и начали буквально обсыпать нас снарядами, которые скоро избороздили вокруг всю землю. Нужно было иметь много присутствия духа и самообладания, чтобы спокойно и неподвижно стоять под этим убийственным огнем. Особенно подействовало это на пехотных солдат, и некоторые из них, вероятно более молодые, стали потихоньку, озираясь по сторонам, удирать назад.