Стокгольм delete

– Единственная возможность – напирать на непропорциональность меры, – сказал Тедди.

– Ты имеешь в виду, что парень в коме?

– Ну да. О какой пропорциональности речь, когда он даже пописать сам не может.

И дальше: если Эмили потребует комплектации прокурорского представления – в каком порядке? Допущены ли слушатели в суд? Как представить требование? Как уточнить позицию Беньямина?

– Уточнить? – спросил Тедди и долил коньяку – себе и Эмили. – А тебе что-то известно о его позиции? Все же как-то удалось провести допрос?

– Еще как! Следователь Кулльман и я сидели на стульях у его постели. Кулльман задал несколько вопросов. Беньямин не ответил ни на один. Честно говоря, я даже не знаю, признает он преступление или отрицает.

Она включила компьютер. Они сидели плечом к плечу и смотрели на дисплей.

Тедди помог ей составить своего рода тезисы. Какие выражения выбирать, какие вопросы задать прокурору, как их сформулировать.

Мигнули зеленые цифры на микроволновке. Три часа ночи.

Она выключила ноутбук и встала.

– Ну что ж… кое-какая ясность есть. Спасибо за помощь. Ты действительно кой-чему научился, пока мытарился в судебном мире.

Они вышли в прихожую.

– Хорошо бы получилось, – сказал Тедди, надевая башмаки.

Эмили смотрела на него со странным выражением. Иронически? Что в нем смешного?

Он открыл дверь и вышел на площадку. Она остановилась в проеме двери и прислонилась к косяку. В прихожей было темно, и свет из квартиры полыхал в ее волосах как нимб.

– Что? – спросил он.

– Есть еще один вопрос… у тебя нет желания остаться на ночь?