Стокгольмский синдром (СИ)

— Надеюсь, хахаль твой действительно стоит вот этой всей чертовщины, — пробурчала она, когда я рассматривала своё лицо в зеркало и пыталась замазать синяки под глазами тональным кремом. Я выглядела отвратно. — Встань к северу лицом и плюнь на восток, сразу протрезвеешь. Мне бабка моя говорила.

— Лучше бы выяснила, где Серёжа, — недовольно ответила я подруге. Она поправила свои короткие волосы, усмехаясь.

— Серый спит у меня в комнате, — Наташа откинулась на спинку стула. Ей было явно не очень хорошо, но первые волны рвоты прошли, а следующие, по мнению эксперта, Сергея Лосева, будут только утром. Ей категорически нельзя пить.

— Запах! — воскликнула я, вспомнив о перегаре. Наташа не успела ничего ответить, как я рванула в ванную. Чистить зубы было нечем, поэтому я просто выдавила пасту в рот и подержала несколько минут. Конечно, метод был недостаточно действенным, но это первое, что пришло мне в голову. Плеваться потом мятной пастой было неприятно.

Я вышла из ванной комнаты, когда перестала чувствовать запах алкоголя, и уже хотела пойти на кухню, как услышала какую-то возню в коридоре. Я пошла к месту шума, решив, что пьяной Наташе взбрело что-то в голову, но резко остановилась, замечая Антона. Они тихо о чем-то говорили, причём разговор был не самый приятный. По их лицам видно. Хотелось немного подслушать, как обычной любопытной женщине, но голоса звучали тихо.

— Было приятно познакомиться, Таша, но мы должны спешить, — спокойно проговорил парень, замечая меня. Я закусила нижнюю губу, раздосадованная и огорчённая моей неудачной попыткой пошпионить. Наташа лишь хмыкнула и опёрлась плечом об угол, с трудом держась на ногах. Теперь ещё Антон и понял по моей подруге о нашем весёлом вечере. Я быстро оделась под пристальным присмотром обоих, которые явно не горели диким желанием смотреть друг на друга, и вышла, не забыв чмокнуть подругу в щеку и широко ей улыбнуться.

Антон крепко сжал мою руку, как только мы вышли из подъезда, и быстро пошел по ночной улице, что я не успевала за ним бежать. По пути он успевал курить, а я вдыхать свежий воздух.

— Ты слишком быстро идёшь, Антон, — сказала я, когда мы прошли половину пути. До этого я не осмелилась хоть что-нибудь сказать, но бежать уже не было сил. Парень лишь замедлил шаг и ничего не ответил, из-за чего я сильнее закусила нижнюю губу и опустила взгляд в землю. Чего он так злиться-то?

Когда четыре сигареты были скурены и мы зашли в подъезд, он впервые за это долгое время посмотрел на меня. От взгляда темно-карих глаз внутри все перевернулось, таким взглядом можно спокойно морозить продукты.

Он не сказал слова и в лифте, отчего я кусала свою губу, содрав практически всю кожу, и лишь когда мы зашли в квартиру, он резко притянул меня к себе. Антон грубо поцеловал меня, больно кусая губы, без того уже израненные, и сильно сжимая мою талию. А я поддавалась вперёд, позволяя ему выплёскивал всю злость на меня. Все-таки мне тоже было обидно, и я сильнее сжимала воротник легкой куртки, углубляя поцелуй. Горький вкус сигарет смешивался с вином, который так и не смог исчезнуть, и это добавляло остроты в нашу жгучую смесь. Он отстранился, задыхаясь от эмоций, нахлынувших на него.

— Я ненавижу алкоголь, — сказал парень, и я виновато потупила взор. Почему меня сейчас отчитывают, как маленькую девочку? Я сделала несколько шагов назад, скидывая свою обувь.

— Мне очень жаль, — проговорила я, хотя и без нужных эмоций. Я не давала клятву трезвости, и раз так получилось, то мне действительно жаль. Я не хотела его как-то огорчать, но и совсем не жалею о сделанном.

— Ты могла бы ответить хотя бы на телефон, — бросил парень, раздражённый больше именно этим фактом. Я прошла на кухню, не собираясь это обсуждать, ведь причину такого долгого игнорирования он прекрасно знает. На кухне, включив свет, я налила себе стакан воды и развернулась, ожидая увидеть Антона.

— Я уже говорила, что телефон где-то лежал, и я не услышала твоих звонков, — ответила я, замечая жгучее недовольство на его лице. Парень подошёл ближе ко мне.

— Ты даже не представляешь, как я хочу тебя сейчас задушить, — прошептал Антон, протягивая одну руку к моему лицу и проводя указательным пальцем по щеке, специально задевая прядь немного выбившихся волос. Я поставила стакан с водой на стол, не разворачиваясь и не разрывая зрительного контакта. Все же алкоголь продолжал действовать, как бы я не пыталась это изменить несколько десятков минут назад, и я осторожно взяла его руку, кладя себе на шею.

— Помнишь, что я твоя? — прошептала я. Антон медленно опустил вторую руку и уже слегка обхватывал шею, но не решаясь надавить и лишить кислорода. Я помню, с какой силой он сжимал мою руку, но совсем не боялась сейчас. Без инстинкта самосохранения.

— Я хочу сжать руки, Даша, — ответил он, но без капли удивления, видимо, ожидая давно такой выходки от меня. Ничуть не боюсь его, хотя и вижу в нем полную уверенность и готовность, ведь его трясёт от гнева.