Стокгольмский синдром (СИ)

Антон, до этого обнимавший меня, мирно спал. Длинные руки, на которых были видны синие вены, заканчивающиеся тонкими пальцами, были раскинуты в разные стороны. Я аккуратно подошла и легла рядом, удивившись, что он до сих пор не проснулся, хотя телефон вибрировал, потом я прыгала по кровати и говорила в соседней комнате.

Такое ощущение, что прошло несколько минут, но телефон показывал уже десять утра. Антон лежал на другом боку, носом уткнувшись в подушку. Спать больше не хотелось. Я тихо вышла из спальни и закрыла дверь. Мой взор мгновенно нашёл дверь в ванную комнату. Там все было в стиле «минимализм»: одна зубная щетка, тюбик зубной пасты со вкусом мяты, гель для душа и ментоловый шампунь. Ничего лишнего, только самое необходимое.

Аккуратно включив воду, я намочила лицо, рассматривая себя в отражении. Мда… Хорошо, что я ношу в рюкзаке расческу. Я, все так же тихо передвигаясь по квартире (не понимаю зачем, ведь его, кажется, война не разбудит), нашла на пороге свой чёрненький рюкзак и большую расческу. Приведя в порядок своё гнездо на голове, мой желудок потребовал хотя бы воды и обидчиво заурчал. Мой бедненький всепожирающий монстр…

Солнышко светило в окно, ярко освещая комнату. Я почувствовала тёплый пол под ногами и довольно улыбнулась, подставляя лицо солнцу.

— Кис-кис, — позвал Антон, появляясь на пороге. Я оглянулась на парня, а потом глазами начала искать кошку.

— У тебя есть кошка? — удивлённо произнесла я, а он усмехнулся, широко улыбаясь.

— Я звал тебя, — ответил парень, и я улыбнулась, не зная даже: хорошо это или плохо. Когда называют кошечкой, должно быть приятно, но немного обидно, если тебя называют животным.

— И тебе доброе утро, — ответила я.

Антон развернулся и вышел из комнаты, напоследок кинув мне:

— Надеюсь, ты умеешь готовить яичницу, яйца в холодильнике!

Дверь в ванную хлопнула, и я, покорившись человеку, который меня благородно приютил, заглянула в холодильник. Мой «рыцарь», а также «насильник» был либо очень беден, либо почти не питался, потому что внутри были только яйца и молоко. Учитывая то, как он выглядит, я предположу, что просто не питается.

Пока я готовила яичницу, Антон успел принять душ. Поэтому, когда я повернулась, на кухне стоял переодевшийся в футболку парень. Его мокрые волосы были весело взъерошены на голове, что мне захотелось запустить туда руку и взъерошить их сильнее, но я сдержалась. Только сейчас, с хорошим освещением, я смогла заметить на его шее маленькую татуировку. Нет, это не ванильная цитата или глупый знак бесконечности. У него на шее была необычная когтистая лапа.

— Ты сейчас сожжешь все к собачьим чертям, — шикнул парень, поддаваясь вперёд и быстро выключая печку, поднимая сковороду и переставляя на холодное место. — Мда… Готовить не умеешь, целоваться тоже, кому ты будешь нужна?

— Вот найдётся такой, — обиженно буркнула я, немного краснея. Вот точь-в-точь моя мама по утрам!

— Мне искренне жаль парня, — произнёс Антон и улыбнулся мне. Я ударила его не очень больно в плечо. — Ты мужа бить тоже будешь?!

— Его я буду целовать, а потом больно кусать, — сказала я и на один миг представила, как буду оставлять заметные засосы на шее, нежно и ощутимо покусывая кожу. Антон сделал шаг вперёд, что не укрылось от меня, ведь он практически вдавил меня в столешницу. Я чувствовала запах его геля и мятное дыхание.

— Тогда мне хотелось бы попробовать, — прошептал Антон, а я невольно сжала кулаки, поднимая голову и встречаясь с его взглядом. Я почувствовала, как его рука медленно начала подниматься от моего бедра, немного задирая мою футболку, а вторая нежно прикоснулась к щеке, заставляя чувствовать мурашки в местах, где он только что прикасался. Это было чертовски приятно, что моя голова сама немного наклонилась в бок, прижимаясь к его руке, но как только Антон начал склоняться к моим губам, что-то заставило меня спросить:

— Ты знал, что тебя нельзя разбудить, когда ты спишь? — прошептала я, совсем смутно понимая смысл сказанных слов. Его близость и тепло тела очень странно на меня действовали, одурманивая голову и не давая отголоскам разума достучаться до меня. Но я чувствовала не только желание его близости, а ещё и что-то смутно похожее на страх. Возможно, что именно страх сейчас заставил произнести эту глупую фразу. Антон усмехнулся и отстранился, отвернувшись от меня и решив положить яичницу на тарелку.

— Что же ты со мной делала? — поинтересовался парень, а я глубоко вздохнула, пытаясь немного успокоить сердцебиение.

— Что же я могла делать?

— Скажу сразу, что не сексом занималась, или тогда секс с тобой не очень, — покритиковал Антон, покачивая головой. — На самом деле, я просыпаюсь при каждом шорохе. Я слышал твой разговор с мамой.

— Ты не показался мне бодрствующим, — с сомнением произнесла я. Конечно, вполне вероятно, что все так и было, я не могу отрицать то, в чем не уверена. Немного неприятно осознавать то, что за тобой практически следили, а ведь ты мог делать что-то не очень приличное.

— Я умею притворяться, — Антон поставил тарелку на стол, а я села напротив парня.