Стокгольмский синдром

— Ты здорово мне помог, хоть и не довел дело до конца, — сказал он. Кончиками пальцев одной руки Вадим держал за лезвие свой нож, другая его рука нырнула в карман свободных вельветовых штанов. — Ведь Злата так и не призналась в убийстве. И спасибо тебе отдельное за монографию Коростылевского. Мерзавец пишет, что я сомнамбула, а все, что написано и напечатано, становится правдой. Но теперь не будет этой монографии, я уничтожил и работу, и ее автора.

— Ты убил Тему? — догадался Руслан.

— Ты достал, — занервничал писатель. — Что ты все твердишь: убил! убийца! Это редактура, вот и все.

— Ты съехал с катушек, — постанывая от боли, сказал Руслан.

— Хватит! — оборвал его Вадим. — Я пожалею тебя и разрешу все забыть. Я знаю, ты не поведешь себя как она. — Писатель указал кончиком ножа в сторону холодильника. — Кстати, ты понял, кто толкнул эту дурочку под поезд?!

— Черт!.. — произнес доктор. Он не видел жеста писателя, не видел и его самого, но и без того догадался, о ком идет речь.

— Сам ты черт, — улыбнулся писатель. Теперь в одной его руке был нож, а в другой — гаечный ключ на тридцать два. — Сейчас я уйду, а ты спрячешь тело Златы, причем так, чтобы никто его не нашел. А ножик в крови Златы с твоими отпечатками я прихватил с собой. Для паритета сил.

В этот миг на голову Давлетова обрушился удар, и он провалился в черноту.

Усмехнувшись снова, писатель вернул в карман брюк блестящий инструмент.

Оттуда же, из своего необъятного, как ящик Пандоры, кармана он достал приготовленный заранее пакет, положил в него нож и поместил его в сумку, стоявшую возле двери.

После этого похлопал доктора по щеке. Ресницы Руслана дрогнули, а Вадик, окинув прозекторскую долгим взглядом, покинул помещение.

Руслан. Раскаяние

— …Вот что произошло после того, как я согласился ему помочь, — закончил свой рассказ Руслан.

Адвокат Дмитрий Скобелев, сидевший в кожаном кресле напротив доктора, выглядел несколько дезориентированным.

— Однако, — сказал он.

Утро рабочего июльского дня только разгоралось, под потолком в кабинете Скобелева уютно жужжала сплит-система.

Молодой успешный адвокат, сорок минут назад поцелуем попрощавшийся со своей женой, чувствовал себя будто после небольшого землетрясения. Его поразила не столько увлекательная история доктора Давлетова, сколько неожиданная связь случившегося с этим человеком и некоторых событий из собственной биографии.

Руслан пришел к Скобелеву, обнаружив его визитную карточку в вещах Златы. Он бы никогда в жизни не полез в сумку жены писателя, если бы ему не понадобились ключи от ее квартиры — надо было забрать оттуда свои вещи и, главное, компьютер.

Как только Давлетов взял в руки визитку адвоката Дмитрия Скобелева, его осенило, что помощь защитника-юриста будет очень кстати, причем в ближайшем будущем. Он ни в коем случае не собирался выполнять распоряжение писателя — спрятав тело Златы, покрывать преступление (все преступления Козырева!). Однако в этом случае со стороны Вадима мог последовать ответный ход: он не стал бы терять время, а предоставил полиции тот самый нож — в крови Златы и с отпечатками Давлетова. В результате доктор был бы обвинен в убийстве и загремел в тюрьму, и только сведущий в юридических вопросах человек сумел бы помочь ему сохранить свободу и честное имя. Благодаря такому человеку и полицейское расследование получило бы верный вектор движения — на поиск настоящего преступника.

Руслан даже не предполагал, что ему невероятно повезет, и именно Скобелев окажется тем самым отставным следователем, который десять лет назад вел дело об убийстве Олега Окуленко.

Давлетов позвонил Дмитрию Скобелеву уже через сутки после сцены в прозекторской, попросил назначить время встречи, объяснив, что его дело крайне серьезное и не терпит отлагательств. Скобелев тут же пригласил его в свой офис.

По просьбе Давлетова адвокат разрешил прийти к нему с собакой — после всего случившегося Руслан старался не расставаться со своим курчавым приятелем. Шухеру было присуще одно удивительное качество: он вызывал на губах доктора улыбку всегда, как только появлялся в поле его зрения.

Давлетов, чья голова постоянно болела, и он хорошо знал почему, приложил пальцы, неловко высовывающиеся из гипса, к синяку, разлитому по скуле. Он сам знал, что выглядит, как говорится, не очень.

— Таблеточку? — предложил адвокат.

— Уже принял. Ничего, все будет нормально, — ответил страдалец. Эрдель, положив голову на лапы, посматривал на хозяина с выражением сочувствия.

— Ваши травмы документально зафиксированы?

— Нет, я сам себя осмотрел. Гипс мне наложили в моем отделении.

— Зафиксируйте травмы в поликлинике, не в своей больнице.

Руслан взял стакан воды со столика и отпил глоток.

— Проклинаю себя, — признался он, ласково уложив загипсованную правую руку на предплечье левой, будто младенца.