Столб словесного огня. Стихотворения и поэмы. Том 1

Ты слышишь ли, как дышит море
Взволнованно у черных скал?
Нет величавее историй –
Сверкающих морских зеркал.
В них отражается всё небо,
Все звезды, солнце, облака,
И нет духовней в мире хлеба,
Нет благотворней молока –
Того, что моря грудь дает нам,
Как нежно любящая мать,
Когда по голубым полотнам
Мы ищем Божию печать.
Прислушайся, оно бушует,
Вздымаясь, как титана грудь,
Литаврами оно ликует,
Как будто в бушеваньи – суть
Всего лазурного творенья.
Гигантские по нем плуги
Проходят каждое мгновенье,
Но отпечатка нет ноги
Ничьей на зыбком изумруде,
Христовой даже – след простыл,
Хождения по водам чудо
Рыбак убогий позабыл.
Всё – блеск, всё – блики Божьей кисти,
Всё в белоснежных кружевах,
И чайки реют без корысти,
Купаясь в голубых волнах.

ОВИДИЙ

Бычки и крабы. Грозди синих мидий.
Медузы мертвые меж водорослей.
Таков печальный берег, где Овидий
Когда­то умер меж овечьих яслей...
На черноморское златое солнце
Дивился я сквозь сеть крестовика,
И веровал в суровый край на Понте,
Клонясь в степи, как стебель колоска.
Вокруг – чернея – искрились болота,
Шуршали палашами камыши,
И квакали лягушки сонно что­то
Мне о прекрасной дочери паши,
Плененной в круглой башне Аккермана,
Но черепашек я любил и змей,
Квакушек, обитательниц лимана, –
И не было в душе стремленья к ней.
Через лиман белел Овидиополь,
И знал я, почему он назван так,
Но не сиял над городком Акрополь,
Пленительней казался буерак...
Теперь в изгнании, в стране поэта,
Творца чарующих Метаморфоз,
На самом краешке я вижу света –
С телегами на барже перевоз,
И городишко, где поэт великий
В безвестнейшей из всех лежит могил.
Костры цыган я вижу, пляс и крики
И под горой смердящий вязкий ил.
И в омуте – бычков и клешни крабов,
Влачащихся бочком, кружась по дну,
И сам себя – в патриархальном Шабо,
Встречающим прелестницу весну.
И в тоге выцветшей стоит Овидий
Вблизи – и грустно смотрит на меня:
– Тебя еще не гонят Немезиды
Пучками змей шипящих и огня.
Понтийские тебе в забаву рыбы
И чудеса морских метаморфоз,
Но будешь ты в изгнании на дыбе
Висеть, как я, – меж палатинских роз!

СУМЕРКИ