Столешников переулок

Шкаф оказался тяжелым. Он слабо пах апельсинами, что было странным, потому что пенсии Антонине Михайловне хватало только на хлеб, чай и картошку. Может быть, Макс угощал. Старушка шкандыбала рядом, то забегая вперед, то отставая, и охала, когда углом шкафа задевали стены, отковыривая штукатурку, причем жалела не свою, а чужую собственность, которую скоро будут ремонтировать, если не снесут и не построят новый дом.

У входа в подъезд ждала машина-фургон. Шофер, одетый в коричнево-желтую ковбойку и замазученные черные джинсы, стоял чуть в стороне и лениво наблюдал за погрузкой. Рядом с ним остановилась женщина с девочкой лет пяти. Такое впечатление, что им перегородили дорогу, ждут, когда освободится. Глазели молча. Ни одно из колес грузовика их не заинтересовало. У мамаши в руках два натрамбованных полиэтиленовых пакета, наверное, шопингуют. Столешников превратился в переулок ресторанов, баров, кафе, банков, турбюро и магазинов и позабыл, что такое очереди. А на углу с Петровкой достроили дом и отрыли часовенку, наверное, для замаливания грехов, обретенных во время строительства и при получении разрешения на него.

По мере того, как из комнаты выносили мебель и вещи, она становилась просторнее и светлее. Взяв последний узелок, Антонина Михайловна обвела комнату взглядом, то ли удивляясь, как она изменилась, то ли запоминая получше, затем перекрестилась незаметно, как привыкла при коммунистах. Хотела всплакнуть, но сдержалась. лишь потерла глаза кулачком.

Когда погрузили в машину все вещи, шофер захлопнул створки фургона. связал их черной запальческой проволокой и пошел в кабину. Ихтияр направился за ним, видимо, поедет помочь при разгрузке.

Антонина Михайловна протянула Максу зажатые в кулачке деньги, приготовленные заранее:

– Это вам, ребята, за помощь.

– Да вы что?! – обиделся Макс. – Мы – не государство, пенсионеров не грабим!

– Вы же помогли… – забормотала старушка.

– Удачи на новом месте и здоровья! – пожелал ей Макс и, направившись к подъезду, позвал: – Пошли, братва.

Женщина с девочкой двинулись дальше, в ювелирный магазин «Алмаз».

– И нас скоро выселят, – сказал Макс, когда поднимались по лестнице.

– Предлагают перебраться в квартиру на той стороне переулка.

– И что там? – поинтересовался Макс.

– Сарай загаженный и без телефона. Я отказался. Чтобы стал сговорчивее, пообещали отключить свет, газ и воду. Я решил, поживу, сколько можно, а потом, если ничего лучше не предложат, перейду в другое РЭУ или сниму комнату. Для меня главное – телефон, чтобы Интернетом можно было пользоваться.

– Что это такое? – спросил Макс.

– «Паутина», в которой гибнут слишком любопытные. Я мечтал попутешествовать по всему миру – и мечта исполнилась. Правда, мир этот – виртуальный. >:-> Зато и мечта осталась. >;->

– И нам пора попутешествовать, засиделись в Москве. Махнем в Голландию. Там, говорят, наркота прямо в магазинах продается! – сообщил Макс. – В России больше нечего делать. Кончился бандитский беспредел, начался ментовский: наглеют не по дням, а по часам.

– Государственный террор пытается отвоевать прежние позиции. Это агония имперской эпохи – эпохи фальшивых героев. Герой-пионер заложил родного папашу. Героиня-комсомолка заблудилась, тем самым засветив группу, и никого не выдала, потому что, как рядовой боец, ничего не знала. Герои-интернационалисты под дулами автоматов заставляли чужой народ жить так же плохо, как и они. Герои-защитники Белого дома обороняли его почему-то под стенами американского посольства и пытались остановить колонну, уходящую из города: мол, ребята, поворачивайте и нападайте, нечего лишать нас подвига! Герой-телеведущий в обычный рабочий день, возвращаясь в гнездышко, нес в клювике три пачки денег, каждая из которых превышала его годовую зарплату. У нас ведь прямых не убивают, таких можно по кривой объехать.

– Делиться не хотел, вот и прислали к нему пару адвокатов на «БМВ», – согласился Макс. – К нам тоже собирались.

– Наехали на вашу фирму?

– Не успели, – ответил Макс, остановившись у двери своей комнаты. – Мы разбежались: война в Чечне кончилась, разворовывать больше нечего.

– Найдете. В этой стране много чего плохо лежит.:->

– Постараемся. В любом случае на дорогу надо наскрести. Если сдать телики и другое барахло, хватит только на визы, а еще билеты и на первое время, пока осмотримся, – сказал Макс. – А не найдем, в Чечню мотанем. Там теперь закон – автомат.

– Не боишься, что убьют за то, что русский?

– Нет! – уверенно ответил Макс. – У победителей раны не болят. Уверен, что они благодарны Ельцину за эту войну: отомстили за репатриацию. А вот в рабстве можно очутиться. Они такое даже в советские времена проделывали, заставляли в горах овец пасти. Все-таки лучше в Европу ехать, в страны непуганных лохов, – закончил он и вошел в свою комнату.