Столетняя война

Потом у него нашелся еще один союзник, более опасный для дома Валуа, — Карл Наваррский, сын Жанны Французской и Филиппа д'Эврё, принц «королевских лилий с обеих сторон», который вскоре станет смертельным врагом для династии, царствующей в Париже. Когда он только появляется на сцене, это еще юноша, но обольстительный, красноречивый, умный и безумно честолюбивый. По матери он был внуком короля, то есть прямым потомком последних Капетингов, и потому имел на французскую корону больше прав, нежели Плантагенеты. Однажды он посетует на то, что не родился раньше. В 1328 г. его, несомненно, предпочли бы бесцветному Валуа. Теперь же было трудно вернуться к вопросу, который уже однажды решили, трудно взобраться на французский трон, за который спорят могущественные соперники. По крайней мере Карл мог требовать у короля Франции похищенное у него наследство. Отстраненная в 1316 г. от наследования трона Жанна Французская должна была бы унаследовать и все владения матери — Наварру и Шампань. Наварру ей оставили, но Филипп VI, как и его капетингские предшественники, не захотел выпускать из рук богатую Шампань, столь близкую к Парижу. Эту область он заменил ей графствами Мортен и Ангулем, не такими ценными, а потом даже Ангумуа забрал обратно, пообещав иллюзорные компенсации. Карл знал, что его мать одурачили. Тем не менее он в 1352 г. согласился жениться на дочери короля Иоанна; приданого за юной принцессой не дали, и это удлинило список его претензий к династии узурпаторов. Но что он мог сделать против могущественной французской монархии? Что такое маленькое королевство Наварра и несколько нормандских фьефов по сравнению с Францией? Все силы он черпал только в интригах. Снюхаться с Англией, пообещать поддержку делу Плантагенетов, побеседовать с английским претендентом о том, что нужен раздел Франции, а потом, когда эффект неожиданности достигнут и противник напуган, примириться с Валуа, вырвав у них новые территориальные уступки, — такой была политика этого вечного заговорщика. Политика, лишенная величия, лишенная искренности, политика правителя, не уверенного в собственных силах и постоянно играющего на руку другому, поскольку собственных целей он добиваться не может.

Но для Эдуарда III он стал великолепным орудием! Получилось так, что Иоанн Добрый, не удовлетворившись тем, что вручил Карлу Испанскому — младшему отпрыску королевской династии Кастилии, из дома де ла Серда — меч коннетабля, выпавший из рук Рауля де Бриенна, казненного за «предательство»[52] передал ему еще и графство Ангулем, которое, как полагал Наваррец, причиталось ему. Карл — его испанские подданные дадут ему прозвище el Malo, Злой — и его молодые друзья в начале 1354 г. заманили фаворита в ловушку: тот приехал в Легль, в их нормандские земли, и там его зверски убили. Король, охваченный горем и яростью, поклялся погубить наваррцев. Но убийца обратился за поддержкой к тетке и сестре, вдовам Карла IV и Филиппа VI, добивался вмешательства папы и других влиятельных лиц. Он открыто вступил в сношения с англичанами и попросил военной помощи у герцога Генриха Ланкастера, кузена Эдуарда III и его помощника по французским делам. «Знайте, что это я, — нагло признавался он, — с Божьей помощью устроил убийство Карла Испанского». Опасный комплот мятежника и врага вынудил французского короля проглотить унижение и позволить кардиналу Булонскому, заинтересованному посреднику, подготовить примирение с Наваррцем. Убийца вошел в милость у короля; за подчинение ему передали добрую часть Котантена. Договор в Манте, подписанный в марте 1354 г., унизил короля Франции, но не угомонил его ненасытного зятя.

Потрясенные бретонским предательством, растерявшиеся от интриг Наваррца, французские дипломаты, продолжавшие в Гине переговоры с легатами и англичанами, теперь были готовы к самым тяжким уступкам. В апреле 1354 г. они согласовали предварительные условия мира. Но какой ценой доставалось им окончание войны, отказ Плантагенетов от притязаний на французскую корону! Франция наконец признавала суверенитет Аквитании; в последнюю теперь включались также Пуату, Турень, Анжу, Мен — вся бывшая империя Плантагенетов XII века, империя Генриха II и Ричарда Львиное Сердце, — и даже Нормандия. Эдуард мог торжествовать: корону, о которой он никогда не помышлял всерьез, он менял теперь на едва ли не половину Французского королевства и благодаря этим территориальным аннексиям навсегда избавлялся от вассальных уз. Капитуляция была слишком очевидной, более того — явно неоправданной, чтобы тех, кто ее подписал, в скором времени не дезавуировали. Однако она стала эпизодом, ярко характеризующим жалкое царствование Иоанна.