Столетняя война

Выплата выкупа шла с более заметными задержками. Ведь вытрясти такую сумму из страны, которая постоянно беднела, а недавно утратила треть своей территории, было непросто. На этот раз, поскольку речь шла о выкупе пленного короля, такой случай предусматривался феодальным обычаем, и потому можно было не обращаться к Штатам[62]. Королевский ордонанс от 6 декабря 1360 г. устанавливает на шесть лет — первый пример общего и долгосрочного налога — троекратное обложение товаров, соли и вина. Налоги на потребление собирать трудно, они непопулярны и, кроме того, тесно связаны с экономическим процветанием; а дело было в кризисный период. Но все-таки они принесли ощутимые суммы. Основную их часть поглотила борьба на местах с рутьерами, придворные праздники, приготовления к крестовому походу. Из оставшихся за три года не смогли собрать даже первый миллион для выкупа.

Обладая уступленными территориями, имея в кармане почти треть затребованной контрибуции, король Англии, казалось бы, должен был поспешить с обменом отречениями, чтобы на взаимные уступки легла печать необратимости. Однако эти отречения не были сделаны ни в ноябре 1361 г., ни позже. Не будем усматривать в этом ни ловкости дофина, который по завершении своего регентства уже никак не участвовал в управлении королевством, ни беспечности Иоанна, который, напротив, чтобы поддержать свою честь, старался тщательно и полностью выполнить договор. Все дело в Эдуарде, изобретательном на новые дипломатические комбинации, всегда выискивающем дополнительные преимущества. Перестав титуловать себя королем Франции, он знал, что Иоанн уже не считает себя вправе претендовать на суверенитет над Аквитанией. Теперь его заботили более верные материальные выигрыши, а церемонию, не дававшую непосредственных выгод, можно было провести и позже. Ведь коль скоро выкуп в срок не уплатили, ссылка заложников в Лондон затянулась. Это ожидание стало невыносимым для принцев королевских лилий: брата короля — Филиппа Орлеанского, двух старших сыновей — Людовика Анжуйского и Иоанна Беррийского, его кузена Пьера Алансонского и шурина дофина — Людовика II Бурбона. Чтобы ускорить свое освобождение, они взяли с короля Франции слово и в ноябре 1362 г. заключили со своим тюремщиком гибельный «договор заложников». В нем они проявляли щедрость за чужой счет, обещая немедленную выплату 200 000 экю, окончательную уступку спорных территорий, передачу в залог основных беррийских замков. Вследствие этого их перевели в Кале, где они должны были ждать королевской ратификации договора, лишь после которой предполагалось провести обмен отречениями. Иоанн бы с радостью подписал новые отказы — ведь это значило не только больше заплатить за мир, но к тому же освободить своих близких и ускорить начало крестового похода. Однако Эдуард потребовал одобрения со стороны Трех сословий. Ассамблея, собравшаяся только в октябре 1363 г. в Амьене, проявила упорство. Дофин и его советники еще раз оказались лучшими защитниками интересов короны, чем король. Они были душой сопротивления и добились отклонения договора.

Это был первый инцидент после заключения мира, первое пятно, омрачившее вечную дружбу, в которой поклялись в Кале оба суверена. В ситуации, где дипломат увидел бы лишь политическую необходимость, Иоанн счел себя обесчещенным, решив, что противник заподозрит его в вероломстве, хотя тот вовсе не выдвигал подобных обвинений. Это болезненное ощущение у короля укрепил один случай личного характера. Его второму сыну Людовику Анжуйскому, томившемуся в Кале, разрешили съездить на поклонение в святилище Булонской Богоматери. Там он встретил свою молодую жену Марию Бретонскую, дочь Карла Блуаского, которую не видел два с половиной года и в которую был очень влюблен; княжеская чета сбежала и более в Кале не явилась. Сделав это, позже скажет ему Эдуард III, «вы весьма запятнали честь своего линьяжа». У чести свои законы. В политике они слишком часто служат прикрытием худших капитуляций. Будучи до конца рыцарем, Иоанн остался им верен и в первые дни 1364 г. вернулся в Лондон, чтобы сдаться в плен: ведь он считал, что лично отвечает за невыплаченный выкуп, за бегство титулованного заложника. Тем не менее от плана крестового похода он не отказался. Поскольку интерес к этому плану проявил и Эдуард, то Иоанн начал переговоры с целью прийти к новому «конечному соглашению» взамен договора заложников. Едва эти переговоры успешно завершились, как он заболел и слег. Он умер 8 апреля, еще молодым — ему было сорок пять. Его бывший тюремщик устроил ему пышную заупокойную службу в соборе святого Павла. Потом через Дувр и Кале бренные останки с большой помпой были привезены в Париж и Сен-Дени.

IV. KAPЛ V (1364-1380 гг.)