Столетняя война

 Улаживание наваррских, бретонских и фламандских дел, борьба с «компаниями» плюс к тому необходимость восстановить расстроенные финансы и реорганизовать оборону ослабленного королевства были достаточно вескими поводами для Карла V, чтобы поддерживать хорошие отношения с победившим Плантагенетом и подчеркнуто демонстрировать свою приверженность миру, каких бы жертв это ни стоило. Соглашение о спорных территориях, выплата остатка выкупа, постепенное освобождение заложников — для этих проблем мудрый король с 1364 по 1368 г. пытался найти удовлетворительное решение. Юридически его позиция остается неуязвимой: он полностью соблюдает условия договора в Кале. «Договор заложников», отвергнутый Штатами Амьена, соглашение, которым накануне смерти заменил его Иоанн Добрый, — статьи этого соглашения нам неизвестны — нового суверена не связывали. Однако, проводя в жизнь статьи мира в Кале, он выказал такое рвение, истинное или притворное, что Эдуард III, который, похоже, не так спешил уладить нерешенные вопросы, проникся к нему доверием. Переговоры, начатые в последние месяцы 1364 г., быстрого успеха не принесли. Карл, не желая уступать ни пяди сверх положенного по договору, оказывал королю Англии мелкие услуги, за которые тот соглашался терпеливо ждать. В феврале 1366 г. герцог Беррийский наконец заключил соглашение. В соответствии с ним Карл без промедления вносил первый миллион и обещал сделать остальные выплаты сумм выкупа в сроки, какие позволяли ему указать расстроенные финансы. И действительно в течение года он заплатит 400 000 экю, а в 1367 г. ему предстояло покрыть и перекрыть половину договорной суммы. За это окончательно возвращали свободу заложникам королевской крови — Иоанну Беррийскому и Пьеру Алансонскому; другие, как, например, Бурбон, освобождались временно, но в заключение они уже никогда не вернутся. В Лондоне теперь оставалась шушера — мелкие бароны и горожане; какое-то их количество освободилось благодаря индивидуальным помилованиям, если только они не нашли себе здесь жену и не обосновались постоянно, как, например, Ангерран де Куси, ставший зятем Эдуарда III. Наконец, договорились о создании смешанных комиссий для уточнения на месте границ между французскими и английскими территориями. Зависит ли Монтрёй от Понтье или от Пикардии? Кому именно подчинена сеньория Бельвиль, присоединенная к плантагенетскому Пуату? Карл явно выражал желание, чтобы все это выяснили побыстрее. Но английские уполномоченные опаздывали, расследование, постоянно натыкавшееся на противоречия — нет ничего сложней феодальной географии, — шло медленно и порождало лишь бесплодные споры между его участниками. Однако это были незначительные мелочи, не представлявшие серьезной опасности для мира. В первые месяцы 1368 г. казалось, что соблюдение договора в Кале теперь обеспечено. Конечно же, и в других местах ощущалось соперничество Валуа и Плантагенетов. Но ни Карл V, ни Эдуард III официально в испанские дела не вмешивались. Они дали свободу действий герцогу Анжуйскому и принцу Уэльскому. Эта видимость невмешательства позволяла им сохранять дружбу. Такой была ситуация, когда неожиданный инцидент поставил под угрозу самые основы мира, вновь выдвинув на первый план так и не решенную проблему взаимных отречений. Речь идет об апелляции гасконских сеньоров. Нельзя сказать, чтобы Черный принц успешно управлял Аквитанией. Он принес сюда жесткие требования, составлявшие силу Плантагенетов: придирчивое администрирование, высокие денежные поборы, желание добиться беспрекословного подчинения от всех — вилланов, церквей, вассалов. Это еще годилось для недавно аннексированных провинций, привыкших к бюрократии Валуа. Но у гасконцев на это был свой взгляд. Они были настроены «антифранцузски» лишь в той мере, в какой опасались вмешательства в свои дела чиновников французского короля, предпочитая легкую опеку далекого Плантагенета. Всё: давняя привычка к автономии, которую так и не смогли переломить присылаемые из-за Ла-Манша слабые «наместники», застарелое пристрастие к анархии — восстанавливало их против требований принца Уэльского. У независимости, предоставленной наследному принцу в его апанаже, были «обратные стороны»: амбициозную политику он был вынужден оплачивать сам. В 1364, 1365, 1366 гг. ему уже пришлось наложить на подданных тяжелую подымную подать. Сразу же после Нахеры ситуация еще ухудшилась. Педро Жестокий и Бискайю не отдал, и на поход не дал ни гроша. Победоносные рутьеры хлынули обратно в Аквитанию. Чтобы они не грабили, им надо было заплатить. Измученный лихорадками, которые рано подорвут его здоровье, победитель при Нахере обратился с мольбой к Штатам Аквитании, созванным в Ангулеме в первые дни 1368 г. Он добился, чтобы Штаты вотировали подымную подать в размере 10 су на очаг на пять лет — тяжелое бремя, чтобы откупиться от испанских авантюристов.