Столетняя война

Утром 22 сентября 1415 года Рауль де Гокур и бывший начальник гарнизона д’Этутвилль предстали перед королем Генрихом и передали ему ключи от города. Английские солдаты принялись исправлять ущерб, который они причинили городу. Ящики с навозом подле захваченного барбикена две недели источали зловоние. Генрих изложил свои требования. Жителей, не занятых на городских работах, и солдат, за которых не ожидали выкупа, изгнали с оккупированной территории. 27 сентября де Гокуру, д’Этутвиллю и двумстам французским рыцарям и пехоте позволили уйти, взяв с них слово, что они заплатят за себя выкуп либо отдадут долг драгоценностями или столовым серебром. Генрих назначил своего дядю Томаса Бофора, графа Дорсета и адмирала Англии, смотрителем и командиром гарнизона Арфлера, в его распоряжении были сто пехотинцев и триста лучников. К тому моменту состояние здоровья солдат внушало серьезную тревогу. Боевых потерь было не много, а вот от дизентерии людей погибало все больше, вдобавок к этому солдаты стали травиться, наевшись то ли незрелых яблок, то ли морепродуктов, сваренных в зараженной воде. Точных цифр мы не знаем, но, согласно некоторым данным, 2000 английских солдат скончались и примерно такое же количество было отправлено в Англию, поскольку они были слишком больны, чтобы продолжать кампанию. Среди последних были герцог Кларенс, а также ставший совершенно лояльным Эдмунд Мортимер, граф Марч, и Джон Моубрей, второй герцог Норфолка и граф-маршал Англии[87].

То, что, по мысли Генриха, должно было занять у него несколько суток, растянулось на тридцать шесть дней, при этом армия сократилась на треть. Вызвано это было эпидемией, а в дальнейшем боевыми потерями, а также дезертирством. Последнее всегда является проблемой, когда армия стоит на месте и сражения не ожидается. Тем не менее королю удалось захватить большой порт, он проявил лидерские качества и доказал, что заботится о людях. Все хронисты отмечают, что Генрих почти не спал и на протяжении суток находился на осадной линии, подбадривая солдат. Такое поведение короля разительно отличалось от праздности и безразличия французских монархов.

Назрел вопрос: что дальше? Год заканчивался, армия сократилась, поход на Париж был сопряжен с большим риском, а фракции арманьяков и бургиньонов наверняка объединились бы против короля. Генрих не мог погрузиться на корабли и вернуться в Англию, поскольку парламент проголосовал за выделение средств на экспедицию и хотел результата. Следовательно, молодому королю нужна была решительная и очевидная победа. Он хотел осуществить большое шевоше в манере его предка Эдуарда III и двоюродного прадеда Черного Принца, однако, в отличие от предков, Генриху хотелось доказать, что французские граждане являются его законными подданными и обижать их нельзя. Нападать придется только на вооруженные отряды, а потому у Генриха оставалось два возможных решения: идти либо в английский Бордо, либо в английский Кале. До Бордо надо было преодолеть 450 миль по суше, на что уйдет добрый месяц[88], а фуража для лошадей оставалось совсем мало, да и провизию для солдат трудно сыскать. До Кале оставалось 170 миль, и Генрих прикинул, что если сократить багаж до минимума и посадить армию на лошадей, то можно покрыть это расстояние за восемь дней. Была, конечно, слабая вероятность, что он сможет одержать крупную победу и тогда не придется прибегать ни к одному из вариантов. Король направил к дофину гонца с предложением встретиться в единоборстве, где призом будет корона Франции. Предложение было мальчишеским, и дофин справедливо его отклонил. Принимая во внимание, что Генрих был тверже, сильнее и гораздо опытнее, дофин оказался бы глупцом, если бы согласился на поединок.

Армия приготовилась к выступлению. О ее численности можно спорить, хотя в войске вряд ли было более шести тысяч солдат. Согласно хроникам, в нее входили 900 конных, 5000 лучников плюс герольды, священники, ремесленники и слуги. Они везли с собой провизию на восемь дней. С учетом породы лошадей, на которых ездило большинство всадников, животным требовалось в день как минимум десять фунтов твердой пищи (овса или ячменя) и столько же сена, то есть надо было перевезти примерно пятьдесят четыре тонны фуража, а кроме того, стрелы, шатры, кузнечные горны и снаряжение оружейников. Некоторые историки предположили, что этот груз перевозили вьючные животные, но поскольку лучшая вьючная лошадь может перевезти максимум 250 фунтов, то, чтобы перевезти все вышеупомянутое, потребовалось бы 484 лошади, не говоря уже о фураже, предназначенном для самих вьючных животных. Более вероятной представляется версия, что для этой цели использовались повозки – тридцать шесть повозок; если свести обоз к минимуму, все равно нужно было взять с собой семьдесят-восемьдесят повозок. Протяженность такого обоза составила бы полторы мили. С обозом тем не менее справиться намного легче, чем с табуном вьючных лошадей.