Столетняя война

Неудача другой попытки выявится позже: ордонансом от 28 апреля 1448 г. были созданы «вольные лучники» (francs-archers). Они были вольными, потому что освобождались от прямых налогов, и лучниками, потому что должны были упражняться в стрельбе из лука или арбалета. Своих лучников должен был выделять каждый приход из расчета один человек на восемьдесят очагов. По документам это давало королю на всей территории королевства приблизительно восемь тысяч боеготовых лучников.

Такая идея создания резервной пехоты сама по себе была превосходной, но среднего бюргера интересовала в ней только налоговая льгота. Этот институт зачах, едва родившись, потому что способствовал освобождению самых богатых горожан от налогов, не обеспечивая настоящей боевой эффективности лучников. Среди них оказывались больные, немощные, старики, которых больше привлекала привилегия, чем побуждала воинственность. Некоторых забавляла возможность изображать из себя воинов. Они с удовольствием созывали друзей на встречи, где военные упражнения были только предлогом, а главным — свежее белое вино. Во многих городах вольными лучниками оказались самые хитрые нотабли. Но в бою их отрядов король уже не встречал. В народе смеялись над «Вольным лучником из Баньоле» [102]и склонностью ему подобных удирать с поля боя. Сюжет перешел в песни. В 1480 г. Людовик XI отменил этот институт.

Наконец, артиллерия стала не просто средством тактической поддержки, с которым следовало считаться еще при Филиппе VI. Под руководством Пьера Бессонно — до 1444 г., а потом братьев Гаспара и Жана Бюро она начала превращаться в решающую силу для достижения победы. В городах появлялось все больше литейщиков пушек, в большинстве бывших литейщиков колоколов; они чаще занимались починкой поврежденных орудий, чем отливкой новых. Ведь пушка — предмет хрупкий, и артиллерийской прислуге очень советовали сражаться только в состоянии благодати.

Ему следует более, чем любому иному воину, бояться обидеть Бога, ибо, приводя в действие свое орудие, он всякий раз подвергается опасности сгореть заживо.

Измыслили пушки самых разных размеров, от легкой серпантины, стреляющей пяти-шестифунтовыми ядрами, и кулеврины, управляться с которой было еще нетрудно, — положив ствол на сошку, вбитую в землю, пушку потом окапывали, — до пищалей (veuglairs) и курто, до бомбард и «толстых пушек», которые устанавливали на деревянный помост. Чтобы облегчить маневрирование, то так, то этак приспосабливали колесные повозки, удачно заменившие прежние ложа; генуэзский инженер Луи Жирибо изобрел очень удобную тележку, благодаря которой артиллерия отныне успевала реагировать на перемены в ходе сражения. Это был большой шаг вперед по сравнению с баллистами и требюше, пружины и балансиры которых настраивали раз и навсегда.

В то же время алхимики усовершенствовали качество пороха: шесть частей селитры, одна серы, одна угля. Никто бы не поклялся, что в этом рецепте нет чего-то магического.

Отныне существовало оружие массового воздействия. В последних сражениях Столетней войны артиллерия служила не просто для того, чтобы устрашать противника пламенем и грохотом. Град ядер истреблял английскую конницу, которая становилась жертвой своей неприспособленности к новому оружию, как век назад французская конница, недостаточно учитывавшая подвижность лучников. В осадном деле прошла пора огромных каменных глыб, которыми вели навесную стрельбу из требюше — орудий, неспособных корректировать стрельбу, времена, когда прилетавшие обломки скал пугали население, проламывая крыши, но были неспособны причинить большой ущерб каменной кладке. В то время как легкие орудия стреляли свинцовыми или чугунными ядрами, бомбарды по-прежнему метали каменные ядра, но их стрельба стала прицельной, нередко настильной и рассчитанной на то, чтобы пробить стену или снести ворота. А при осаде Бордо в 1452 г. использовали разрывные полые ядра, начиненные разрывными зарядами.

Кризис в Англии

Время работало на Карла VII. В то время как он восстанавливал свою силу, мощь англичан заметно снижалась. Если король Франции справился с Прагерией, то его враг стал жертвой феодальных волнений, которые внушали надежду принцам и вели Англию ко внутренней войне. Дядя короля, герцог Хамфри Глостер, открыто плел заговоры. В парламенте он подвергал нападкам политику собственного дяди — кардинала Бофора. Он оспаривал власть у графа Саффолка. Брак Генриха VI с Маргаритой Анжуйской, скрепивший перемирие 1444 г., все восприняли как поражение Глостера. Последнему нужно было восстанавливать свои позиции.