Столетняя война

Одним из двух фаворитов Эдуарда II, разделявших с ним кров с того времени, когда тот стал принцем Уэльским, был Пьер Гавестон, гасконский рыцарь, преданно служивший еще Эдуарду I, который и возвел его в рыцарское достоинство. А вот Эдуард II пожаловал Пьеру титул, который обычно носили лишь принцы крови, – граф Корнуолл. Гавестон был умным и привлекательным человеком и толковым администратором. К тому же он с успехом участвовал в рыцарских поединках и непременно сопровождал короля на охоте. Но, несмотря на то что он был любимцем Эдуарда II, ему порой приходилось сталкиваться с немалыми трудностями. Ему жилось бы намного легче, если бы он сдерживал свой язык и не поднимал на смех знатных людей – ведь политические амбиции ему, похоже, были чужды, – но Гавестон вечно давал волю своим насмешкам и многих знатных людей наделил обидными, но меткими прозвищами. Так, тучного графа Линкольна он называл «Ненасытное Брюхо», графу Пемброку дал прозвище Еврей Иосиф, графа Ланкастера, кузена Эдуарда II, богатейшего человека в стране и владельца большого войска, удостоил прозвищем Краб, а лорда Уорика, который впоследствии поспособствовал гибели Гавестона, называл «Черный пес Ардена». Гавестон не только высмеивал знатных людей, но и публично унижал их своими победами в рыцарских поединках, а также принял непосредственное участие в коронации Эдуарда II, хотя по своему социальному положению не имел на это права.

Гавестон женился на племяннице короля, хотя и в этом случае по своему социальному положению не мог даже претендовать на такие высоты в жизни. А вот Эдуард так не считал и, перед тем как уехать во Францию, чтобы забрать невесту, назначил своего фаворита временным правителем государства. Своими поступками и положением главного советника короля Гавестон нажил себе опасных врагов. Его трижды отправляли в изгнание: один раз при короле Эдуарде I и дважды – при Эдуарде II, который был вынужден идти на уступки всемогущим баронам, грозившим поднять мятеж, если фаворит короля не отправится в ссылку.

Когда Гавестон вернулся из третьей ссылки, бароны все же подняли мятеж. Гавестон попал в руки врагов, среди которых особой неприязнью к нему выделялся граф Уорик, и Гавестона решением суда (вероятно, неправомочным) осудили на смерть, после чего обезглавили вблизи Кеннилуорта на земле, принадлежавшей графу Ланкастеру. В те времена никто не обвинял непосредственно короля в несправедливости и неэффективности управления; во всех грехах винили некомпетентных советников, а в данном случае – Гавестона. Эдуард не смог помешать расправе над ним, и ему лишь оставалось скорбеть о потере «дорогого Пьеро». Эдуард возьмет реванш позже.

Несмотря на устранение Гавестона, к 1314 году баронская оппозиция, недовольная правлением Эдуарда, значительно возросла. Эдуард не выполнил наказ своего отца завоевать неуступчивую Шотландию, в результате чего шотландцы вернули себе свои южные земли. Теперь Эдуард решил поднять престиж победоносной войной с Шотландией и стал призывать баронов на военную службу. Граф Ланкастер и некоторые другие бароны решительно отказались, сославшись на то, что финансирование войны даже не рассматривалось парламентом. Но Эдуард настоял на своем, и в июне 1314 года его десятитысячная армия в битве при Бэннокберне была разбита шотландской армией, намного уступавшей в численности противнику. Сам Эдуард бежал с поля боя (хотя, заметим для справедливости, что на этом, вопреки желанию короля, настояло его окружение). Англичане потеряли в сражении около трети солдат. Хотя, несомненно, понесенное поражение стало для Эдуарда настоящей трагедией, битва при Бэннокберне явилась тем спусковым крючком, который привел к реорганизации всей военной системы страны, что способствовало в дальнейшем превосходству английской армии над французской в Столетней войне. После неудачной военной кампании положение Эдуарда на троне стало еще более шатким. Шотландцы возобновили набеги на северные территории англичан, в очередной раз осадив Берик-апон-Твид[17].

В то время у Эдуарда появились новые фавориты: отец и сын Диспенсеры. Они были более меркантильными по сравнению с Гавестоном, а Хью-младший обладал не только политическими амбициями, но и способностью настоять на своем, и бароны справедливо сочли, что новые фавориты представляют нешуточную угрозу их благоденствию. Ходили слухи, что Эдуард поддерживает с Хью-младшим гомосексуальные отношения, но доказательств тому еще меньше, чем интимным отношениям с Гавестоном, хотя не вызывает сомнения, что Хью-младший был Эдуарду гораздо больше, чем близким товарищем.