Столетняя война (ЛП)

Лучники налетели единым вихрем. Уже наловчившись опрокидывать наземь вязнущих в грязи латников, они обрушились на французский фланг, гвоздя шлемы молотами и добивая врагов ударом ножа в глаз. От груды поваленных тел неслись стоны, дальше поле кишело закованными в сталь латниками: задние ряды теснили передние — те, спотыкаясь о трупы, пытались перебраться через тела и попадали под молоты и ножи лучников, и все же неотступно двигались вперед. У одних на шее болтались золотые и серебряные цепи, великолепные доспехи других указывали на богатство или высокий сан владельца. Таких лучники брали в плен: убивали спутников жертвы и, окружив латника, как стая охотничьих псов, угрожали и запугивали до тех пор, пока жертва не сдергивала с руки латную перчатку.

— Подходи, выродок! — ревел Том Скарлет латнику с красным лебедем на гербе и с золотыми бляхами на красном бархатном поясе.

Шлем украшала серебряная окантовка, под поднятым забралом блестели голубые глаза. Протиснувшись между телами, латник двинул копьем в живот Скарлету, Том отбил удар алебардой. Второй француз, с таким же красным лебедем на налатнике, рубанул по алебарде широким мечом, но тот лишь отскочил от обитой железом рукояти. Скарлет, выставив вперед алебарду, стукнул наконечником в стальной нагрудник с красным лебедем: копейщик отступил, зато мечник вновь замахнулся. Скарлет едва успел отбить удар рукоятью, как вдруг возникший рядом Уилл Склейт с ревом взмахнул над французом алебардой и легко сокрушил стальной шлем, словно тот был сделан из пергамента. Из развешенного шлема мечника брызнули мозги и кровь, и силач Склейт потянул на себя алебарду с молотком на обухе.

— Оставь второго, Уилл! Он богатый! — крикнул Том Скарлет.

Враг вновь занес копье. Скарлет успел ухватить древко рукой и рвануть на себя: копейщик споткнулся и упал, и Скарлет, зацепив его за нижний край шлема, оттащил француза за спины лучников. Пока Уилл Склейт вместе с дюжиной стрелков сэра Джона гвоздил молотом остальных, Скарлет развернул француза лицом к себе.

— Богатый?

Копейщик смотрел на врага с ненавистью, и Скарлет, вытащив нож, приставил острие к левому глазу француза.

— Если богатый, останешься жить. Если бедный — умрешь.

— Je suisle comte de Pavilly, — признался пленный. — Je me rends! Jе me rends![93]

— Богатый или нет? — добивался своего Скарлет.

— Том, сзади! — крикнул Хук: на Скарлета шел француз.

Том обернулся, и в этот миг граф де Павийи, метнувшись снизу, вонзил нож ему в пах. Скарлет захрипел, граф ударил снова — на этот раз в живот, взрезая и кромсая плоть. Тут алебарда Уилла Склейта мелькнула в воздухе, словно коса, и вонзилась графу в лицо, ломая остатки зубов и вгоняя обломки внутрь черепа. Графская кровь смешалась с кровью Скарлета, два тела — богача и бедняка — рухнули на землю. Склейт выдернул алебарду из мешанины стали и костей, — и вдруг внезапный натиск французов отбросил его назад.

Хука тоже оттеснили латники.

Французы клином втиснулись в строй лучников. Прежде те побеждали лишь потому, что оказались подвижнее врага и нападали раньше французов, теперь же враг нашел способ их одолеть. Французы подступали строем, плечо к плечу, и нападали первыми, так что англичанам оставалось лишь отбивать удары. Стоило лучнику поскользнуться или при широком замахе потерять равновесие — в воздухе мелькал вражеский клинок, и англичанин оседал в грязь, где его забивали булавами.

— Убивать! — крикнул сеньор де Ланферель, шедший во главе отряда. — По одному! Бог даст время перебить всех! Сен-Дени! Монжуа!

Ланферель не сомневался в победе. Французы — в панике поддавшиеся англичанам, как бессловесный скот на бойне, — теперь проникались его спокойствием и уверенностью, чувствуя наконец, что кто-то принял ответственность за их судьбы.

Хук заметил яркий налатник с солнцем и соколом.

— Том, сзади! — крикнул он Скарлету, еще успев увидеть, как латник в красно-белой накидке метнулся с земли, однако дальше смотреть было некогда: перед ним стоял Ланферель.

Француз занес алебарду, и Хуку пришлось отступить, чтобы удар не сбил его с ног. При следующем шаге он чуть не упал, угодив ногой в борозду, но за спиной оказался наклонно врытый кол, и Хук устоял. Он двинул алебардой в сторону Ланфереля, однако француз, отведя удар, вновь кинулся вперед. Хук отшатнулся было за кол, но заостренный конец впился в стеганую куртку, и Хук, пригвожденный к месту, в панике замер.

— Шагни вперед, — велел святой Криспин.

Хук с силой рубанул перед собой алебардой, пытаясь потверже упереться ногами в раскисшую землю. Ланферель, не ожидавший нападения, отвел руку с оружием. Лезвие Хуковой алебарды лишь скользнуло по доспеху француза, зато при выпаде куртка отцепилась от кола, и Хук отступил назад: клинок кого-то из латников Ланфереля, занесенный над рукой Хука, бесцельно рубанул пустое пространство.

— Мечтал с тобой увидеться, — бросил Ланферель.

— Не терпится сдохнуть? — прорычал Хук.