Столетняя война. Том III. Разделенные дома (ЛП)

Париж защищали горожане, которых поддерживали около 1.200 латников. Большинство из них было отозвано из армии графа Сен-Поля во время похода на Кале. На самом деле Ноллис и не думал осаждать город. У него не было ни снаряжения, ни людей, ни времени. Его целью было спровоцировать сражение. 24 сентября он расположил свою армию на юго-восточной стороне города между Сеной и Орлеанской дорогой. Но французский король приказал своим людям оставаться в стенах. "Пусть уходят, — сказал Оливье де Клиссон, — они не могут забрать с собой нашу землю". Это распоряжение вызвало много недовольства среди латников, и некоторые открыто проявляли неповиновение. Несколько человек вышли из ворот де Ла Бордель и вступили в кровавые стычки с отрядами английских войск снаружи, но в целом приказ короля был выполнен. Когда стало ясно, что французы не желают сражаться на условиях Ноллиса, англичане начали разрушать пригородные деревни и дома на виду у защитников в надежде выманить их из города. Вильжюиф, Жантии, Аркей, Бисетр и другие места, уцелевшие после блокады 1350-х годов, охватило пламя. Король наблюдал за огненным кольцом вокруг столицы из верхних окон отеля Сен-Поль. Вечером армия Ноллиса отошла на высоты Антуан, с которых открывался вид на город с юго-запада. Рано утром на следующий день, 25 сентября, англичане ушли. Они разделились по меньшей мере на две колонны. Одна из них стремительно двинулась на запад, в Нижнюю Нормандию, и начала грабить окрестности кафедрального города Се. Остальные остановились в Босе и на юге Иль-де-Франс, ненадолго вернувшись, чтобы в конце месяца снова прощупать оборону Парижа. К середине октября 1370 года англичане перегруппировались и направились на юг к Вандому[125].

Бертран Дю Геклен прибыл в столицу из Лангедока как раз в то время, когда Ноллис уже отступал. В отеле Сен-Поль, 2 октября 1370 года, король официально вручил ему меч коннетабля. Прибытие знаменитого капитана сразу же повлияло на ход войны. Его первой задачей было справиться с английской армией, прежде чем она нанесет непоправимый ущерб власти короля в северных провинциях или соединится с его внутренними врагами. Это означало привлечение значительных свежих сил и выплату им хотя бы авансов жалованья. Решения были приняты в первые дни октября и утверждены на еще одном из тщательно срежиссированных собраний, которые так ловко получались у Карла V: заседании королевского Совета, в котором приняли участие придворные дворяне и ведущие горожане столицы. Казна короля была истощена и ему нужно было привлечь своих подданных к финансированию ведения войны. Был выбран тот же метод, к которому Эдуард III прибег в Англии: принудительный заем у подданных. В каждую епархию Лангедойля были направлены комиссары для сбора денежных ссуд с богатых горожан, церковников и чиновников. Их состояние оценивалось в соответствии с их имуществом, и они должны были выдать сумму, равную жалованью определенного числа солдат за стандартный период в шесть недель. Французским комиссарам, как и их английским коллегам, было велено не принимать "нет" в качестве ответа, они были особенно строги к вечным объектам народного гнева, адвокатам и бюрократам, "меховым шапкам", как презрительно называл их Дю Геклен[126].

Главным опасением французских министров было то, что Ноллис может объединиться с Карлом Наваррским и восстановить ситуацию, которую англичане создали в Нижней Нормандии в конце 1350-х годов. Король Наварры до сих пор отказывался заявить о своей приверженности какой-либо из сторон, в то же время сохраняя перспективы для обеих. Много месяцев назад он обещал явиться к французскому королю, чтобы лично разрешить их разногласия, если будут выработаны удовлетворительные меры по обеспечению его безопасности, но обсуждение этих мер намеренно затягивалось. Жан дю Тертр и два других тайных советника вели переговоры с советниками Эдуарда III, в то время как во Франции другие советники короля Наварры торговались с министрами Карла V об условиях безопасного проезда, которые позволили бы ему явиться ко двору. В результате, в конце октября король выдал пропуск на безопасный проезд и потребовал от видных французских военачальников клятвы, что он будет соблюден. Но Карл Наваррский не проявил никаких признаков того, что будет действовать в соответствии с этим[127].