Столетняя война. Том III. Разделенные дома

Процветание Фландрии после десятилетий разрушительных гражданских войн и иностранных вторжений было во многом обусловлено тем, что Людовику Мальскому удалось остаться в стороне от англо-французских войн. Фландрия была неплодородной, густонаселенной землей, где главенствовали осознавшие свое политическое значение промышленные города, основным ремеслом которых было производство высококачественной шерстяной ткани. Они зависели от Франции, поставлявшей значительную часть зерна, которое кормило их население, и от Англии, поставлявшей основное сырье для их промышленности — шерсть. "Фландрия, — говорил Фруассар, — стоит на границе с Англией, и из-за большой торговли, которую ее жители ведут с островом, их сердца скорее английские, чем французские". Это было правдой, по крайней мере, для торговых олигархий городов. В 1330-х и 1340-х годах решимость отца Людовика разорвать экономические связи своих подданных с Англией привела к его поражению и изгнанию руками трех великих городов — Гента, Брюгге и Ипра. Людовик Мальский никогда не забывал об этом. Когда в 1369 году война между Англией и Францией вспыхнула вновь, он принял политику нейтралитета, не объявленную и коварную, но последовательно соблюдаемую, несмотря на его статус вассала Франции и брак его дочери с братом французского короля. Людовик отказался распространять манифест Карла V против Англии в начале войны, бесцеремонно заметив, что его подданные — простые люди, которые не понимают таких вещей. Он отказался оказать какую-либо военную помощь Франции и даже пропустить французских дипломатических агентов через свои владения. Он закрывал глаза на деятельность английских агентов, которые открыто вербовали войска, фрахтовали корабли и закупали продовольствие и военные материалы во Фландрии под носом у его чиновников. Такое поведение вызывало неприязнь между Францией и Фландрией. Однако на данный момент министры французского короля ничего не могли с этим поделать[20].

* * *

Франция в 1369 году оставалась пестрым лоскутным одеялом регионов, каким она была и раньше, страной многих языков, разных законов и культур и сильного местного патриотизма. В некотором смысле французская нация оставалась официальной абстракцией, знакомой королям, их слугам, пропагандистам и некоторым церковникам. Для большинства других людей само слово Франция означало не более чем Иль-де-Франс, регион вокруг Парижа. С воцарением Карла V за пять лет до этого монархия вновь стала по сути парижской, как это было во времена Людовика IX и Филиппа IV Красивого. Огромный королевский дворец на острове Сите, омраченный воспоминаниями о восстании 1358 года, был отдан на откуп юристам и чиновникам. Военные действия Франции будут координироваться из отеля Сен-Поль, обширного особняка, окруженного садами на востоке Парижа, который Карл V перестроил и расширил в 1360-х годах; а также из главных королевских особняков в Иль-де-Франс: Сен-Жермен-ан-Ле, Мелён, Крей и Монтаржи. Методы правления Карла V в некотором смысле ознаменовали возвращение к тайной политике его деда Филиппа VI, в которой участвовало небольшое число близких родственников и доверенных офицеров. Из-за слабого здоровья Карл V мало путешествовал по стране, никогда сам не возглавлял армии и уделял  государственным делам относительно мало времени. Заседания королевского Совета начинались около 9.00 утра и обычно заканчивались к 10.00. Эти привычки считались бы недостатками для другого правителя, но в случае с Карлом V они компенсировались острым умом, выдающейся проницательностью в выборе подчиненных и умением работать с общественным мнением, которое покинуло его только в последние месяцы правления.

Французский король был загадкой для англичан, как и для многих его подданных. Джон Гонт однажды назвал Карла V юристом, сравнение, которое не было лестным и вызвало много смеха, когда оно распространилось. Военная цель французского короля якобы заключалась в том, чтобы добиться конфискации английских владений во Франции, которая была объявлена его судьями в июне 1369 года. Чего он на самом деле надеялся добиться, менее ясно. Последующая аннексия французских владений Англии заставила считать их судьбу неизбежной, но Карл V был человеком своего времени, который не обязательно видел это именно так. Он, безусловно, желал уменьшить размеры английских владений в западной Франции, особенно в Пуату с его открытой границей с провинциями Луары и давними связями с королевским домом, и в Артуа, где Кале представлял постоянную угрозу безопасности его королевства. Он никогда не отступал от требования, чтобы любая территория, которой английский король владел во Франции, была вассалом французской короны, а не частью автономного государства, как гласил договор в Бретиньи. Однако он не хотел обрекать Францию на многовековую войну с ее ближайшим и самым могущественным соседом и на протяжении всего своего правления проявлял готовность пойти на крупные территориальные уступки ради мира.