Столетняя война. Том IV. Проклятые короли (ЛП)

Но к этому времени кризис миновал. Французы, у которых были твердые намерения соблюдать перемирие, в конце концов, согласились. Изабелла пересекла Ла-Манш в сопровождении Томаса Перси и высадилась в Булони 31 июля 1401 года. Даже в состоянии банкротства достоинство Генриха IV требовало, чтобы он предоставил принцессе достаточно внушительный состав сопровождающих. Это шоу обошлось ему более чем в 8.000 фунтов стерлингов, что эквивалентно стоимости небольшой военной кампании. Но тщательно срежиссированная процедура была сопряжена с взаимными подозрениями и недоверием. Принцесса находилась на территории Франции в Булони, но формально оставалась под опекой представителей Генриха IV, в то время как ее драгоценности подверглись тщательной инвентаризации и проверялись французскими чиновниками в Кале. В заранее оговоренный момент в нескольких милях от Лелингема послы Англии и Франции поставили свои печати на договоре, фиксирующем меры по поддержанию мира на границах. Были назначены совместные комиссии для обеспечения соблюдения перемирия и возмещения ущерба за прошлые нарушения. Каперские патенты, разрешающие разбой на море, были отменены. Купцам обеих сторон был обещан свободный проезд для них и их товаров. Когда все это было сделано, Изабеллу сопроводили на английскую территорию в Кале, а затем в Лелингем. Там она была официально передана графу Сен-Полю как губернатору Артуа в большом шатре, установленном над пограничной линией возле церкви. Изабелла плакала. Обильные слезы пролили ее спутники и даже английские опекуны. Затем ее проводили в Париж французские королевские принцы, окруженные огромной кавалькадой всадников. Честь была спасена, но доброжелательные отношения — нет. Изабелла была возвращена с драгоценностями и вещами, которые она привезла с собой в Англию, но без различных подарков, которые она получила от своего мужа при его жизни. 200.000 франков, причитающиеся ей в качестве выплаты приданого, так и остались невыплаченными, что стало предметом споров на дипломатических конференциях на долгие годы. Вся эта история продемонстрировала все худшие качества английского короля как политика и дипломата и неизмеримо усилила позиции тех членов Совета французского короля, которые надеялись воспользоваться слабостью Англии для возобновления войны[86].

К этому времени самым главным из них был герцог Орлеанский. Эволюция Людовика от тайного союзника нового короля Англии до официального врага происходила постепенно в течение 1401 и 1402 годов. Первое достоверное свидетельство об этом можно найти в условиях его союза с герцогом Гельдерна весной 1401 года, где было записано, что он направлен против "противника, короля Англии". Появление Людовика в качестве сторонника войны с Англией было во многом обусловлено решимостью Филиппа Бургундского избежать ее. Политика Франции в отношении Англии была еще одной палкой, которой можно было бить его дядю, точно так же, как на протяжении многих лет были отношения с папством и Германией. Но было и нечто большее. Страх перед английским вторжением был полезен герцогу Орлеанскому. Он не только подрывал политические позиции его дядей. Он оправдывал высокий уровень налогообложения, от которого зависел Людовик, чтобы насытить свой растущий аппетит к деньгам, землям и влиянию. Англию многие воспринимали как враждебную и слабую страну. Утвердившись в качестве успешного военного лидера, герцог Орлеанский мог надеяться обеспечить себе политическое положение в центре французского государства и укрепить свои личные позиции среди военной знати. Его амбиции больше соответствовали настроению момента, чем более осторожная позиция герцогов Бургундского и Беррийского. Молодое поколение французских дворян становилось нетерпимым к миру, который лишал их приключений, статуса и наград в то время, когда чума и спад сельского хозяйства резко сократили доходы с их владений. Зимой 1401–02 года, отбив попытку герцога Бургундского силой противостоять ему на улицах Парижа, Людовик Орлеанский начал решительно разворачивать французскую политику в сторону войны.