Столетняя война за нефть

В начале 1990-х годов администрация Клинтона предложила Москве термин «зрелое стратегическое партнерство». Многие россияне наивно поверили, что американская помощь и капиталы помогут перестроить энергичную российскую экономику, что с Россией будут обращаться как с равным партнером в некоей форме «мирового совладения» с США, и что ее историческая гегемония над республиками бывшего Советского Союза будет уважаться Вашингтоном. К тому моменту, когда в Москве стало предельно ясно, что это партнерство было пустым и придуманным для обмана лозунгом, было уже слишком поздно. Российский промышленный комплекс был в большинстве своем расчленен. Реформы МВФ ввергли население страны в нищету, возможность России влиять на события на своих границах серьезно уменьшилась. Что вполне устраивало Вашингтон.

Шоковая терапия МВФ в России после 1991 года не только низвела бывшую супердержаву до уровня страны Третьего мира. Она также открыла американским и союзническим нефтяным компаниям возможности контролировать крупнейшего мирового производителя нефти и природного газа. Однако этот процесс должен был занять какое-то время.

При помощи управляемых и подтасованных приватизационных сделок, тех времен столь ценные российские нефтяные и газовые активы были за бесценок розданы избранным дружкам Ельцина и Чубайса. Доклад МВФ в 1998 году оценивал, что 17 российских нефтяных и газовых компаний с примерной рыночной стоимостью, по крайней мере, 17 млрд. долларов были проданы Чубайсом за общую сумму 1,4 млрд. долларов. Кроме того, 60 % государственной газовой монополии «Газпром», крупнейшего мирового производителя газа, было продано частным российским группам примерно за 20 млн. долларов. Рыночная цена составляла около 119 млрд. долларов. Были созданы такие компании, как «Лукойл», «Юкос», «Сибнефть», «Сиданко». Такие олигархи, как Михаил Ходорковский, Борис Березовский и Виктор Черномырдин доминировали в российской экономике в степени, немыслимой для бюрократов коммунистической поры. В ноябре 1996 года Березовский в качестве заместителя секретаря Российского Совета безопасности и как нефтяной олигарх хвастался в своем интервью, что всего семь человек контролируют половину огромных природных ресурсов страны. Он мог бы также добавить, что их доходы были выражены исключительно в долларах.

Летом 1998 года долларизация России чуть не сорвалась. В августе МВФ выдал чрезвычайный кредит на 23 млрд. долларов для поддержки рубля и защиты спекулятивных инвестиций западных банков, которые заработали миллионы на российских государственных облигациях. Попытка МВФ спасти западные банки слишком запоздала.

15 августа Россия объявила дефолт по своим долларовым займам. Для нью-йоркских и других крупнейших банков случилось немыслимое. Несмотря на помощь МВФ, крупнейший должник решился на дефолт. В течение нескольких нервных недель вся долларовая пирамида дрожала до самого основания. Крупнейший в мире хеджевый фонд, «Фонд долговременного управления капиталом», играл по крупному на российском рынке, как и на других мировых рынках облигаций. В его директорах были бывший заместитель председателя Федеральной Резервной Системы Дэвид Маллинс, ведущие инвесторы с Уолл-Стрит и нобелевские лауреаты по экономике. Внезапный дефолт угрожал фонду банкротством и цепной реакцией обвала триллионов долларов по контрактам в финансовых производных. В конечном счете последовала бы череда банкротств, способная обрушить весь мировой финансовый карточный домик. ФРС созвала чрезвычайную встречу за закрытыми дверями с участием 15 самых влиятельных мировых банкиров и принудила всех к спасательной операции. России, слишком ценной в стратегическом плане, тихо простили ее дефолт, и вскоре долларизация продолжилась, хотя и не столь быстрыми темпами.

Югославию подвергают шоковой терапии

Балканы были выбраны целью для вмешательства США задолго до того, как Советский Союз подвергли американской экономической «шоковой терапии». Главной первоначальной причиной внимания Вашингтона к Югославии была насущность уничтожения югославской экономической модели. По мере развития событий к середине 1990-х стратегическое расположение Югославии по отношению к возможным источникам нефти в Центральной Азии становилось для Вашингтона все более важным. Фактически во второй половине 1990-х годов определяющую роль в балканской политике Вашингтона играли нефть и доллар, хотя и не так упрощенно, как подозревали западные критики.

Задолго до падения Берлинской стены Вашингтон вовсю работал в Югославии, и опять в тандеме с МВФ. Балканским национализмом управляли извне для перекройки карты Евразии, как это было в годы до Первой мировой войны, когда британские и другие интересы вмешались, чтобы развалить Османскую империю и убить немецкие мечты о железной дороге в Багдад.