Столетняя война за нефть

В глазах Британии Иран совершил непростительный грех. Он начал эффективно действовать, отстаивая свои, а не британские интересы. Британцы немедленно пригрозили возмездием, и уже через несколько дней английский военно-морской флот прибыл под Абадан. Здесь все британское двуличие вышло на свет. Несмотря на тот факт, что 53 % акций «Англо-иранской компании» принадлежали Правительству Ее Королевского Величества, МИД Британии сначала отказывалось вступать в переговоры между «Англо-иранской нефтяной компанией» и Ираном, позиционируя это как невмешательство в дела «частной компании». Но сразу после национализации «Англо-иранской компании» британское правительство не только вмешалось в переговоры между Ираном и компанией, но также поддержало эти требования, отправив подразделения Королевского военного флота в иранские воды и под предлогом защиты британских интересов угрожая оккупацией Абадана. В Абадане находился крупнейший в мире нефтеперерабатывающий завод, часть «Англо-иранской нефтяной компании».

В течение всех 28 месяцев, пока Моссадык занимал пост премьер-министра, британцы не прекращали работу по устранению возникшего препятствия. Иран имел полное право на национализацию компании, расположенной на его территории с условием определенной компенсации, что и предложило правительство Моссадыка. Кроме того, Иран гарантировал в этом случае Британии тот же уровень добычи нефти, что и до национализации, а также дополнительно к предложению гарантировал сохранение рабочих мест для британских граждан в «Англо-иранской компании».

К сентябрю 1951 года британцы ввели полные экономические санкции против Ирана, включая эмбарго на иранские нефтяные танкеры и замораживание иранских активов в британских банках за границей. Британские военные корабли были дислоцированы в прибрежных водах Ирана, а наземные и воздушные силы – в иракском городе Басра, контролируемом британцами и находящемся в непосредственной близости от нефтеперерабатывающего комплекса в Абадане. К британскому эмбарго присоединились все основные англо-американские нефтяные компании. Экономическое давление должно было стать ответом Лондона и Вашингтона на отстаивание национального суверенитета развивающимися государствами, что входило в противоречие с их жизненно важными интересами. Британская разведка подкупила информаторов в центральном банке Ирана, «Банке Мелли», и в правительстве для получения поминутного отчета об эффективности воздействия экономических санкций на страну.

Потенциальные покупатели национализированной иранской нефти получили предупреждение от англо-американских нефтяных компаний, что они столкнутся с судебными исками на том основании, что соглашение о компенсации между «Англо-иранской нефтяной компанией» и Ираном так и не было подписано. Этот убийственный правовой аргумент прикрывал сработавшую стратегию. Компания и британцы отказывались подписать любое соглашение о компенсации. Между тем месяц проходил за месяцем, давление эмбарго на хрупкую иранскую экономику не ослабевало, а экономические проблемы, преследующие режим Моссадыка, только множились. За период с июля 1951 года до падения режима Моссадыка в 1953 году основной источник экспортных прибылей страны – доходы от торговли нефтью – сократился с 400 млн. в 1950 году до менее 2 млн. долларов.

Моссадык лично приехал в Соединенные Штаты в сентябре 1951 года, чтобы обратиться к Совету Безопасности ООН, который боязливо проголосовал за приостановление изучения данного дела, после чего Моссадык поехал в Вашингтон в тщетной попытке привлечь на свою сторону американцев. Основной политической ошибкой Моссадыка был недостаток понимания железобетонных картельных взаимосвязей англо-американских интересов в сфере контроля над стратегическими запасами нефти. Американский «посредник» Аверел В. Гарриман приехал в Иран в составе делегации, укомплектованной людьми, так или иначе связанными с интересами Большой Нефти, включая экономиста Государственного Департамента США Уолтера Леви. Гарриман порекомендовал Ирану принять британское «предложение». Когда Моссадык приехал в Вашингтон, то единственное, что он услышал от Государственного Департамента, было предложение назначить «Ройял Датч Шелл» управляющей компанией Ирана.

Когда британцы стали настаивать на рассмотрении дела в арбитраже Международного Суда в ООН, Моссадык, изучавший право в Бельгии и Швейцарии, успешно выиграл дело своей страны, и Суд отверг британскую юрисдикцию, передав 22 июля 1952 года дело обратно под внутреннюю юрисдикцию Ирана.

В октябре 1952 года, комментируя ситуацию, журналист нью-йоркской «Геральд Трибюн» Нед Рассел точно отметил, что очень немногие лидеры (если таковые имеются) небольших государств обладают сравнимой смелостью и смогли бы сказать «нет» Рузвельту и Черчиллю, как это сделал Моссадык, глядя на страдания своего народа под давлением массированной финансовой и экономической блокады, организованной Британией, а к тому моменту и США. Рассел заметил, что уловка Черчилля «сплотила США и Британию в борьбе против доктора Моссадыка».