Столичная красота против сибирского Валенка

Тот холодно и без эмоций, что ему не слишком присуще, выслушал все, что накипело, не перебивая, а потом сунул мне под нос копию приказа о несоответствии занимаемой должности.

Оказывается, училище со специальностью «Пользователь ПК», теперь не канает. Прям так и сказал. Дословно.

Но, как добропорядочный руководитель, он меня не выгоняет, а дает выбор: уйти самой или перевестись на единственную свободную должность на птичнике — чистильщик клеток (навоз куриный убирать, то бишь). Это после моей-то должности и с моим положением в деревне???

Да как же я так женихом обзаведусь? Пришла доселе не слишком мучавшая меня мысль. То меня слишком умной считали, а теперь слишком вонючей считать будут? А этот все смотрит… Нравится, значит, на моем лице негодование с растерянностью видеть? Я резко развернулась, со злости так шандарахнув дверью, что многострадальная штукатурка так и повалилась вместе с известкой на пол.

— Вычту. — Послышался насмешливый голос за спиной.

— Изверги. — Крикнула в ответ, вернулась и больно пнула дверь.

За секунды я пролетела через весь коридор, сбив с ног ошарашенную тетю Зину с ведром, спустилась на нижний этаж и припустила в сторону дома, в сердцах подтирая сопли подолом платья.

У нас же здесь где работать? Один пункт милиции в лице Митрофаныча да тетя Надя, т. е. продавщица в единственном магазине на деревню. Птичник всех остальных кормит. Идти-то некуда!

Пришла домой. Как увидела маму на пороге, не выдержала, залилась горькими слезами. Мама со мной в унисон рыдает, по голове гладит да директора с сынком клянет. Потом и вовсе навзрыд пошла, начала себя во всем винить и про отца обмолвилась. Мол, если бы она на него обиду не затаила, уехав со мной, у меня совсем другая жизнь была, столичная.

Тут меня словно обухом по голове и ударило! Вот Модинка!

— Мам, а если он до сих пор нас ищет?

— Брось, столько лет прошло. Семья и дети у него. При мне-то, оказалось, гулял, а без меня и подавно никто его не держал.

— Как гулял? — Затаилась я в надежде впервые что-то про отца узнать.

— Да так, захожу домой после смены, а он там с незнакомкой спит в обнимку. Ну растолкала их, дала ему по морде, высказала, что ребенка жду — а он! Развернулась и вышла в чем была. Благо, получка в кармане оказалась. Купила билет на первый попавшийся поезд и уехала. Потом на автобус в самую глушь, добралась до райцентра, а потом уж пешком, за бабой Ниной прицепилась и пришла. Она-то меня как свою племянницу и устроила. Даже документов никто не спросил, со слов фамилию записали. Вот веду теперь бухгалтерию в магазине да по милиции отчетность сдаю, а там я главбухом была. Когда ты родилась, думала, вернуться, но решила повременить: боялась, отец тебя при разводе заберет, я же тогда без работы уже была, вдруг бы отсудил. Мне такого из жизни порассказали, что побоялась. Решила лет через пять, чтобы он точно семейный уж был, и нам жить дал спокойно. Мужики они такие. Никогда не знаешь, какой подлости ждать на следующий день.

— Отец таким плохим был, да?

— Наоборот, слишком уж хорошим и заботливым. Вот я и обманулась. Ты меня прости, что в глушь такую завезла, жить тут вынудила. Только я его на столько видеть не хотела, что остальное было неважно.

— Мам, я тебя не виню. Да и воздух тут свежий. Еда вкусная. Природа опять же, красивая.

— А может тебе оно… В столицу? — Вдруг ожила мама. — Половина квартиры по закону твоя! Жить есть где. А работы там, выбирай не хочу!

— А ты?

— А я до сих пор его видеть не хочу. Тошно.

— Думаешь, тогда я хочу?

— Ты молодая. Тебе жизнь устраивать надо. А тут в деревне ни работы ни замуж. Только там мужчинам не доверяй. Лучше уж одной быть, чем рядом с лжецом. Поживешь у отца. — Уже твердо, будто утвердившись в своем решении продолжила мама. — Не принять права не имеет. Квартира и твоя. Обживешься, да переедешь куда хочешь. Глядишь, и я там к тебе переберусь. Хотя мне и здесь хорошо. Люди тут сердечные, добрые.

— Ага, кроме сынка директора. Мне ему еще две недели дела передавать. Как бы эту пытку выдержать. А по поводу столицы, как не крути дорога одна у меня — туда.

— Прости… Ты точно не сердишься?

— Не знаю. До сегодняшнего дня я жила счастливо, а это главное! — Ответила я и поцеловала маму в щеку.

Интересное чувство! Что-то вроде предвкушения… Поговорив с мамой я даже обрадовалась, что меня уволили и побежала к Модинке делиться новостями.

Директорский сынок, как мне не приятно это осознавать, оказался довольно толковым и схватывал все на лету, а в ответ постоянно поправлял мою речь. Я сначала кипятилась, а потом стала наматывать на ус. Оно в столице пригодится.

Оказалось, вместо привычного маляха — надо говорить немного, а вместо книзь — ниже. Мама меня в детстве поправляла, но я, упрямо говорила как все. Потом она видимо махнула рукой, но сейчас в памяти нет-нет, да всплывет и ее поправка.