Читаем Столичная романтика: ищу парня попроще полностью

Но ведь на самом деле знает лучше. А я, кажется, вообще перестала что-то знать – особенно в той части, что делать дальше и как вернуться в состояние предыдущей холодной стабильности.

Глава 28. Практическая романтика

– Вы ведь пускаете с домашними питомцами? – я показала поводок, поскольку сам Мотька был в слепой зоне и досмотру не подлежал. – Он у меня воспитанный. Обещаю, что никаких хлопот не доставит.

– У вас собака?

Я коротко вздохнула.

– А в «Слезах русалки», говорят, пускают.

Униформенная девушка за стойкой закатила глаза к потолку и звонко рассмеялась:

– В «Слёзы» хоть с анакондой пустят! Вот туда все с анакондами и прут, а воспитанным собакам там не место. Минуточку, госпожа Акимова, сейчас оформлю.

– Марта?!

И толку, что я надевала темные очки на пол-лица? Меня не узнать невозможно, да хоть по осанке. Грациозно развернулась и, снимая очки, лучезарно улыбнулась подходившему.

– Герман! Вот так встреча!

– Ага, никто и не сомневался, – он остановился перед нами, лишь кивком отреагировал на приветствие администратора. – И сейчас ты будешь заливать, что не сама сюда всей душой рвалась… а, например, собаке отпуск устроить?

Я чуть вздернула бровь и прибавила в тон укоризны:

– Герман, ну зачем ты так про Настю?

Кстати говоря, Настя наотрез от темных очков отказалась – надоело, говорит, оправу на носу таскать, хоть во время летних каникул от нее отдохнуть. Новый имидж из нее первую красавицу не сделал, но незаметно прибавил солидного очарования – такая Настя даже взглядом другим обзавелась, который больше соответствовал юридическому профилю.

Я их познакомила, пока девушка за ресепшеном заканчивала с документами и курлыкала о том, что машину перегонят на крытую стоянку.

Герман вновь перевел взгляд на меня.

– Слушай, у нас за такой вопрос сразу увольняют, но меня уволить не могут, потому все-таки спрошу – почему не в «Слёзы»?

– Решили для начала осмотреться на нейтральной территории, а уж потом думать – хочет ли Мотечка пожить и в другом отеле. Прошу, не сообщай пока Юре, дай время на адаптацию.

– А-а, ну без проблем, – Герман пожал плечами. – Адаптироваться-то долго будешь? До завтра успеешь?

Я скривилась:

– Я смотрю, сервис у вас тут оставляет желать лучшего – клиентам угрожаете, практически пинком под зад к конкурентам отправляете…

Зная, что этот перец тоже языкаст, подхватила ключ-карту и поспешила удалиться за провожающей. И явственно расслышала, как Герман спросил у Насти:

– И как ты с такой мегерой дружишь?

– Непросто, – та вздохнула. – Но что поделать, не могу же я ее бросить – она без меня обратно застервенеет.

– Она-то? Да куда уж больше?

– И как наш Юра с таким хамом дружит? – она вернула Герману его же вопрос и прибавила шага.

Я не в курсе до конца, почему Настя дружит со мной, но знаю, почему я дружу с ней – она единственная, кто не подбирает слов. Подхалимы будут на меня работать, а дружить я стану только с такими людьми. Ей я улыбнулась, а Германа смерила холодным взглядом, чтобы не расслаблялся. Однако он и не думал напрягаться:

– Добро пожаловать в «Грёзы русалки», гостьи дорогие. Буду рад, если составите мне компанию за ужином. Ресторан на третьем. До завтра Юрке не сообщаю.

Я назвала Герману причину отсрочки встречи с Юрой, и она почти в точности совпадала с действительностью. За исключением нескольких небольших деталей. После аэропорта мы с Настей арендовали машину и прокатились по городу. Она восхищалась громко, а я лишь улыбалась. Воздух здесь тот самый, который я помню по морским и горнолыжным курортам, немного хмельной с непривычки, но через пару дней принюхиваешься. Красиво. Однако всё будет красивым, если подсвечивается по фону бирюзовой полосой моря с белыми точками парусников.

Хотя нет, первая деталь обозначилась намного раньше, в Москве, когда я предложила Насте сгонять в отпуск. И подруга вместо ожидаемых восторженных прыжков, изобразила хмурое удивление и заявила:

– Ой, Марта, только не делай вид, что меня этой поездкой облагодетельствуешь. Просто Юра обозначил свои приоритеты, а ты теперь спать и есть не можешь, пока ему не обозначишь свои.

Перейти на страницу:

Все книги серии Молодежная романтика

Похожие книги

Отверженные
Отверженные

Великий французский писатель Виктор Гюго — один из самых ярких представителей прогрессивно-романтической литературы XIX века. Вот уже более ста лет во всем мире зачитываются его блестящими романами, со сцен театров не сходят его драмы. В данном томе представлен один из лучших романов Гюго — «Отверженные». Это громадная эпопея, представляющая целую энциклопедию французской жизни начала XIX века. Сюжет романа чрезвычайно увлекателен, судьбы его героев удивительно связаны между собой неожиданными и таинственными узами. Его основная идея — это путь от зла к добру, моральное совершенствование как средство преобразования жизни.Перевод под редакцией Анатолия Корнелиевича Виноградова (1931).

Виктор Гюго , Вячеслав Александрович Егоров , Джордж Оливер Смит , Лаванда Риз , Марина Колесова , Оксана Сергеевна Головина

Проза / Классическая проза / Классическая проза ХIX века / Историческая литература / Образование и наука
Достоевский
Достоевский

"Достоевский таков, какова Россия, со всей ее тьмой и светом. И он - самый большой вклад России в духовную жизнь всего мира". Это слова Н.Бердяева, но с ними согласны и другие исследователи творчества великого писателя, открывшего в душе человека такие бездны добра и зла, каких не могла представить себе вся предшествующая мировая литература. В великих произведениях Достоевского в полной мере отражается его судьба - таинственная смерть отца, годы бедности и духовных исканий, каторга и солдатчина за участие в революционном кружке, трудное восхождение к славе, сделавшей его - как при жизни, так и посмертно - объектом, как восторженных похвал, так и ожесточенных нападок. Подробности жизни писателя, вплоть до самых неизвестных и "неудобных", в полной мере отражены в его новой биографии, принадлежащей перу Людмилы Сараскиной - известного историка литературы, автора пятнадцати книг, посвященных Достоевскому и его современникам.

Альфред Адлер , Леонид Петрович Гроссман , Людмила Ивановна Сараскина , Юлий Исаевич Айхенвальд , Юрий Иванович Селезнёв , Юрий Михайлович Агеев

Биографии и Мемуары / Критика / Литературоведение / Психология и психотерапия / Проза / Документальное