Столичная штучка

— Очень хорошо, что его нет, — отрезала старая леди, — стала бы я тащить свои бренные мощи через пол-Москвы! Если бы мне необходимо было лицезреть Анатолия, я бы набрала его номер, так проще. Я приехала не к нему, — безапелляционно заявила она, ставя сапоги под вешалку и пристраивая на крючок роскошную каракулевую шубу. Сняв шапку, она положила ее на полку, а потом, подойдя к зеркалу, провела рукой по блестящей пышной копне седых волос.

Наблюдая в зеркале за выражением лица невестки, старая леди увидела, как брови девушки от изумления поднялись, а в распахнутых глазах появилось полное недоумение. Не догадываясь, что свекровь пристально наблюдает за ней, она медленно пожала плечами и в задумчивости прикусила нижнюю губу.

— Ева Юрьевна, позвольте спросить о цели вашего визита, — пытаясь взять себя в руки, сконцентрировалась Бубнова. Стараясь не ударить лицом в грязь, она старательно подбирала слова, норовя убедить собеседницу, что перед ней почти что дама из высшего света.

— Ты хочешь спросить, для какой цели я без предупреждения свалилась тебе ни голову? — сверкнула глазами мать Анатолия.

— Ну приблизительно так, — прекратила сценические эффекты Бубнова.

— Душещипательная беседа между любящими снохой и свекровью будет происходить здесь? — старая леди скептически оглядела коридор. Сыпящаяся с потолка штукатурка и отошедшие от стен обои выглядели поистине убого. Не дожидаясь приглашения, Ева Юрьевна двинулась на кухню; за неимением другого варианта, фыркнув себе под нос, Оксане пришлось последовать за ней.

— Как ваше здоровье, Толя говорил, вы болели? — спросила Ксюха, и по ее тону было ясно, что здоровье матери Анатолия ей абсолютно до фонаря и что спрашивается об этом исключительно для поддержания беседы.

— Если человек живет, то он непременно хоть чем-то да болен, — не желая тратить время на подобную профанацию, сказала Нестерова.

— Если вы проделали по зиме такой путь, значит, вы абсолютно здоровы, — попыталась уколоть свекровь Ксюха.

— Деточка, абсолютно здоровых людей на свете не бывает, есть больные и плохо обследованные.

Обрубив таким образом тему здоровья окончательно, старая леди по-хозяйски, будто у себя дома, открыла навесную полку, достала коробочку с заваркой, поставила на блюдце любимую чашку Анатолия, нажала на кнопку электрического чайника и, вернувшись к столу, уселась на табуретку.

— Вы могли бы попросить заварить чай меня, в такой пустяковой услуге я бы вам не отказала. Зачем же утруждаться самой? — проговорила Ксюха, давая неоднозначно понять, что старуха в квартире только гость, и ни на йоту больше.

— К чему такие церемонии, — возразила Ева Юрьевна, — незачем делать лишний крюк, прямой путь всегда короче, к тому же в собственном доме я буду делать то, что сочту нужным, — заверила она, масляно улыбаясь и клоня голову немного набок.

— Я понимаю, что вы мать Анатолия, но понятие собственного дома подразумевает несколько иное значение, нежели посещение жилища ребенка, — довольно резко парировала Оксана, полностью пришедшая в себя после перенесенного стресса и не понимающая, какого черта нужно в ее доме этой старой калоше. — Вы, наверное, забыли, в этом доме хозяйка пока я, а вы только гость, — добавила она, и Нестерова увидела, с каким удовольствием она произнесла эти слова.

— Милая деточка, — гортанно проворковала старая леди, доставая сигарету и раскуривая ее прямо на глазах изумленной ее самоуверенностью снохи. — Начнем с того, что хозяйкой в этом доме ты никогда не была, — она с удовольствием выпустила густую струю сигаретного дыма и, прикрыв глаза, улыбнулась, изломав кончики тонких вишневых губ. — Женой Анатолия ты стала, — корпус старой леди слегка качнулся вперед, — но хозяйкой — нет.

— Я не только жена вашего сына, я мать его будущего ребенка, между прочим, вашего внука, так что хочется вам того или нет, хозяйкой здесь я буду очень скоро, если вы имеете в виду документальную часть вопроса, — стараясь оставаться в рамках приличий, напряглась Оксана.

Ей не нравилась эта старая викторианская леди, с прямой осанкой и надменным взглядом, выпускающая одно за другим фигурные кольца сигаретного дыма. Ей не нравилась ее манера говорить, глядя на собеседника из-под полуопущенных век, резко вскидывать глаза и сверлить оппонента холодными буравчиками. Ледяная самоуверенность и раздражающая аристократичность — все, что было в этой женщине, возмущало Бубнову.

— Жена и хозяйка — еще не одно и то же, — назидательно выдала Нестерова, стряхивая сигаретный пепел в угловатую стеклянную посудину, стоящую на подоконнике. — Женить на себе Анатолия ты смогла, — повторила она, — я отдаю тебе должное, опираясь на обстоятельства, ты даже сумела выжать из моего сына скупую мужскую слезу, заставив поверить в будущее отцовство…

— Что вы хотите этим сказать? — побледнела Бубнова.

— Что такие факты, как установление отцовства по анализу крови, — вещи известные и даже не поднебесно дорогие, так что проверить твою сказку — вопрос времени, и только.

— Да как вы… — задохнулась Бубнова.