Столичная штучка

Дорога к дому Нестерова не заняла много времени, и уже через десять минут Шумилин стоял у дверей друга, нажимая на кнопку звонка и прислушиваясь к звукам. Тишина, царившая в доме, нисколько не убедила Федора в том, что Володи нет на месте, и, произнеся свое коронное «ни фига подобного!», он вцепился в звонок мертвой хваткой, не собираясь отпускать его, несмотря на агонизирующие предсмертные хрипы последнего. Когда, перегревшись, многострадальный звонарь начал выдавать мелодию с глубокими перерывами, дверь открылась и в проеме показалась взлохмаченная фигура невыспавшегося Володи.

— Ты чего трезвонишь, как на пожаре? — белесоватый чуб мальчика топорщился в разные стороны, создавая на голове подобие куриного гнезда, а темные провалины глаз смотрели на Шумилина недружелюбно.

— Здорово живешь, — кивнул Федор, отодвигая в сторону Нестерова и переступая через порог квартиры. — А ты неплохо выглядишь, поди умаялся совсем, решая извечный философский вопрос: быть или не быть, — проговорил он, одним движением скидывая с ног не до конца зашнурованные «трактора» и вглядываясь в плачевный вид друга. — Как мыслишь, зачем я к тебе заявился? — не оглядываясь на Володю, он неторопливо прошествовал на кухню и, не стесняясь, по-хозяйски включил электрический чайник.

— Наверное, решил, что я заболел, и пришел проведать, — предположил Володя. Он сел на табуретку у окна, закинул ногу на ногу и выжидающе посмотрел на Федора.

— Поскольку к категории гостей в этом доме я давно не отношусь, думаю, ты не осерчаешь, — Шумилин открыл шкаф, висевший над мойкой, и вытащил из сушки две чашки. — Тебе сладкий?

— Нет, я лучше с пряником, — сказал Володя, спокойно наблюдая за действиями друга и не выражая по поводу его самостоятельных поползновений ни малейшего неудовольствия.

— Тебе бы сейчас не пряника, а кое-чего другого отвалить, — вздохнул Шумилин. — В воспитательных целях это было бы очень даже кстати.

Повернув голову к Федору, Володя застыл с чашкой в руках, недоумевающе нахмурив брови и глядя на друга с видом полнейшей невинности.

— Чего ты на меня уставился, как теща на зятя во время смотрин? Можешь не ломать комедию, я все знаю, — твердо произнес Шумилин, кладя в чашку сахар. — Одна, две, три, — поглядывая боковым зрением за реакцией Володи, вслух считал он.

— Что ты можешь знать? — неожиданно резко произнес Володя, бросая чайную ложку на термосалфетку, лежащую на столе. Глухо ударившись, звук замер; рука Шумилина застыла над сахарницей, так и не донеся ложки до чашки. — Что ты можешь обо мне знать, я тебя спрашиваю! — еще резче повторил Володя. — Зачем ты ко мне приперся? Кто тебя звал? — голос его оборвался. С трудом сглотнув появившийся в горле комок, он покраснел и выжидающе уставился на Шумилина.

— Ты так заорал, что я сбился, — недовольно проговорил Федор, поглядывая на руку с чайной ложкой, зависшей в воздухе. — Вот что теперь делать? — Шумилин облизнул губы и вопросительно взглянул на Володю. — Не помнишь, сколько я уже положил? — серьезно спросил он.

— Не помню, — растерялся Нестеров.

— Экая неприятность! — сожалеюще протянул Федор. — Все из-за тебя. Ладно, придется считать заново. — Одна, две, три… — Шумилин насыпал песок в чашку и покосился на Володю.

Первая волна злости схлынула, оставив на лице выражение полного недоумения и какой-то детской незащищенности.

— Ты зачем пришел? — уже тише спросил Володя.

— Чая дома нет, вот и зашел попить. А что, заварки жалко стало? — возмутился Шумилин, пробуя переслащенный чай и чуть не плюясь от приторного вкуса горячей жидкости, в которой уже не размешивался осевший на дне песок.

— Дай сюда, — Нестеров взял из рук Федора чашку, выплеснул ее содержимое в раковину и налил нового чая. — С твоими навыками устного счета в недалеком будущем можно заработать сахарный диабет, — проговорил он, заметно снижая обороты и переходя с крика на обычный тон.

— Скажи, друг мой Нестеров, — снова берясь за сахарницу, начал Федор, — в какую сумму выливается твоя неприятность, не позволяющая открывать дверь первому встречному-поперечному? — Позвенев ложкой о край чашки, он облизнул ее, отложил в сторону и посмотрел на Володю.

— В смысле сумму? — от неожиданности Володя застыл с откусанным пряником в руке, судорожно силясь сообразить, что известно Шумилину и как следует себя с ним держать.

— Я интересуюсь, какую сумму ты проиграл в «Сетях Атлантики» на пару с твоим новоиспеченным другом, голубоглазым Игоряшей, и когда крайний срок отдавать долг, — будничным голосом поинтересовался Шумилин.

— Откуда тебе это известно? — в полном замешательстве от слов друга спросил Володя.

— Сорока на хвосте принесла, — неопределенно ответил тот. — И Вовчик, я жду, отвечать вопросом на вопрос крайне невоспитанно.

Проведя рукой по желтой рифленой скатерти кухонного стола, Володя, опустив глаза, с усилием произнес:

— Я не знаю, откуда тебе все это известно, может, даже и хорошо, что так: мне ничего не придется тебе объяснять, но для нас обоих будет лучше, если ты станешь держаться от этой грязи подальше.