Столичный доктор. Том III (СИ)

Консилиум вместе со Склифосовским мы провели, как и договаривались. Манассеина привезли из дома, уложили на стол в смотровой, и мы приступили. Кроме нас двоих присутствовали еще пятеро статистов, не проронивших ни слова за все время. Хотя нет, поздоровались, когда вошли.

Температура в норме, давление, пульс, дыхание — никаких нареканий. Состояние после первого этапа гемиколэктомии удовлетворительное. Кожа вокруг выведенного на переднюю брюшную стенку просвета толстого кишечника слегка мацерирована, чуточку воспалена, но это и понятно — ситуация к этому неизменно ведет. Вес больной набрал, четыре килограмма, что не может не радовать.

— Ну что, Николай Авксентьевич, готовы? — спросил я в конце осмотра.

— Хоть сейчас! — с энтузиазмом воскликнул Манассеин. — Надоело уже, словами не передать. Хочется, знаете ли, чтобы естественным путем…

Верю, что хочется. Больные с почечной недостаточностью, которые только диализом спасались, после пересадки почек в один голос заявляли, что самое большое счастье для них — нормально пописать.

Саму операцию, если не помнить, что первая в мире, и вспоминать нечего. Без сюрпризов, как я люблю. Провели ревизию лимфоузлов, и я уступил место главного Склифосовскому. Уж кишечным швом он не хуже моего владеет. Ну и хозяин, ему карты в руки. Пусть будет операция по Баталову-Склифосовскому, да хоть и вовсе без меня. Не претендую.

Но когда на разборе полетов сказал об этом Николаю Васильевичу, тот, обычно спокойный и чуть флегматичный, даже вспылил.

— Как вы могли подумать о таком?! — начал он отчитывать меня. — Вы — единственный автор! И я горжусь, что принял в этом участие! Помяните мои слова, я завтра же табличку закажу, что великий хирург Баталов здесь первый в мире провел двухэтапную гемиколэктомию! Чтобы помнили! Сам у двери в операционную прикреплю и буду протирать каждый день!

— Я согласен, только давайте без слова «великий», я вас прошу, — решил я перевести это в шутку.

Склифосовский раскраснелся, явно давление поднялось, как бы не случилось чего. А то будет мне памятная табличка… в другом месте где-нибудь. И натирать придется тоже самому.

На этом наш разговор за «рюмкой чая» не закончился.

— Я имел длинную беседу с Вельяминовым, — Склифософский подлил мне коньяку. — Помните тему солдатских аптечек?

— Как же, как же, — покивал я. — Мы еще обсуждали обучение санинструкторов в ротах.

— Так вот, Николай Александрович лично участвовал в маневрах гвардии, как военный врач. Правда, это еще при Александре Третьем было. Сейчас он от дел отошел, но, как говорится, руку на пульсе армейский медицины держит. Готов в скором будущем устроить общую встречу с питерскими военными медиками.

— Сейчас никак — сами понимаете, открытие больницы, а потом я уже буду в Германии — все, что мне оставалось — это развести руками. — Николай Васильевич! Может быть, вы сами? Там же ничего сложного. Жгуты, перевязка, таблетки с активированным углем, как правильно эвакуировать с поля боя. Курсы по обучению. За день можно натаскать.

— А как же ваш аппарат по измерению давления, стрептоцид? Военных медиков тоже надо учить

— Так пусть Вельяминов и займется. Наверняка свое околоармейское прошлое еще не забыл.

Склифосовский внимательно на меня посмотрел, покивал.

— Николай Васильевич, там от Сеченова сотрудник ждет, — доложил секретарь.

Молодец, почти как Должиков у меня — ни стука, ни воплей, тихо зашел и сказал. Чтобы если что, так же бесшумно удалиться и не мешать процессу. Но тут счел возможным.

— Так зовите, — велел Склифосовский.

О, а я его знаю. Это же тот мордатенький физиолог, пытающийся быть похожим на писателя Чехова. Я ему еще про четвертую группу крови объяснял, по-похмельному прямолинейно и грубовато. Как его зовут хоть? Нечего мозг напрягать, сейчас сам представится.

— Здравствуйте, Ваше превосходительство, — и он отвесил поклон на положенный угол сорок пять градусов.

Прогиб засчитан. Впрочем, это я весь такой фрондер, к тайному советнику, чину третьего класса, запросто, по имени-отчеству. Хорошо, на брудершафт еще ни разу выпить не предложил, наглости не хватило. Так что всё правильно — к незнакомому генералу лучше с соблюдением всех ритуалов.

— Слушаю вас, — сухо ответил Николай Васильевич.

И ведь ни грамма не смутился, что у нас тут на столе графинчик стоит, и в воздухе коньяком попахивает немного. Посетителю до того дела быть не должно. Говори, зачем пришел, и всё.

— Его превосходительство Иван Михайлович Сеченов согласно предварительной договоренности передает сыворотки для определения групповой принадлежности крови.

Ага, мой собеседник сразу стойку сделал. Все причастные понимают, что это такое. Новый век наступает, что там век… эпоха! Вещь, о которой будут говорить «это было до». Хрен с ним, что нет еще службы переливания, не разработаны условия хранения и протоколы гемотрансфузии. Стоит начать — и всё это появится чуть ли не мгновенно.

— Показывайте, — коротко и нетерпеливо приказал Николай Васильевич. Аж борода вперед подалась.