Столица беглых

Пленный налетчик сообщил лишь свое имя. Он оказался беглым в розыске, наказание — десять лет каторжных работ — отбывал в Зерентуйской тюрьме. Звали бандита Автандилом Шукишвили, он проходил как участник по нескольким ограблениям. Иркутская губерния все еще находилась на военном положении, и за умышленное убийство здесь полагалась петля. К вечеру дворник Малявкин умер в больнице. Алексей Николаевич попробовал запугать налетчика, но не вышло. Парень был тертый и сразу сообщил, что смертельную рану дворнику нанес Гуруа. А он лишь стоял рядом… Свидетелей, чтобы подтвердить или опровергнуть это, не было. Купеческая вдова звала в окно на помощь и не видела момент удара. А может, и видела, но боялась подтвердить.

Полицейские разошлись по своим делам, договорившись встретиться на Луговой в девять пополудни. Лыков задал Аулину с Бойчевским давно назревший у него вопрос:

— Госпожа Космозерская сказала мне, что ее грабят уже в третий раз. Как это объяснить?

Иркутяне переглянулись, и полицмейстер ответил:

— Ну и что тут такого? Она женщина не бедная, муж оставил хороший капитал.

Аулин из угла поддакнул:

— Квартиру Шестерикова, владельца кирпичного завода в Рабочей слободе, четыре раза в прошлом году грабили. Это Иркутск.

Алексей Николаевич почувствовал недосказанность. Его коллеги что-то от него скрывали.

— Ну ладно. Иркутск так Иркутск. Бернард Яковлевич, скажите мне вот что. Я смотрел рапорты негласной агентуры…

Аулин напрягся.

— Создается впечатление, — продолжил питерец, — что они кем-то отцензурированы.

— То есть? — возмутился Бойчевский. — Вы что хотите сказать, господин коллежский советник?

— Я хочу сказать, Василий Адрианович, что очень большие разрывы в датах по этим рапортам. Агент Масляный дал всего три донесения за весь год. Агент Байкальский вообще одно-единственное.

— Он штучник, потому и единственное, — сразу стал оправдываться начальник отделения.

— Так переведите его в штучники. А то по платежной ведомости для сыскного кредита Байкальский проходит у вас как постоянный осведомитель. И получает двадцать рублей ежемесячно. Не много за одно донесение?

— Исправлю, ваше высокоблагородие, — охотно согласился Аулин.

Да, с такими ребятами правды не узнать, вздохнул про себя командированный. И продолжил расспросы:

— Значит, рапорты мне дали в полном объеме?

— Точно так.

— Я хочу пообщаться с агентами Масляным и Вороном. Они ближе других стоят к кавказцам.

Бернард Яковлевич и глазом не моргнул:

— Сделаем. Только не сразу. Ворон записался в кострожоги и убыл на ангарщину, появится в городе лишь к ноябрю. А Масляного хоть завтра заслушаете.

— Вызывайте на встречу.

Вечером питерец ужинал в буфете «Деко», когда к нему подошел официант:

— Вашество, там женщина дожидается, просит принять. Что ей ответить-то?

— Женщина?

— Ага. На углу живет, где нынче дворника зарезали.

— Ядвига Космозерская?

— Ага.

Сыщик наскоро закончил с ужином и вышел к стойке. Ему навстречу метнулась вдова:

— Господин Лыков, удостойте разговора, молю вас!

— Конечно, удостою, Ядвига Анжеевна. А меня зовите Алексеем Николаевичем. Вы ведь полька, я правильно отчество произнес?

Космозерская осеклась и посмотрела на него настороженно:

— Да, я польской крови. Имеете что-нибудь против нашей нации?

Лыков не стал рассказывать, что много лет назад его в Варшаве чуть не зарезала горячая паненка. Мстительница русским захватчикам с садистическими замашками…[22] Он не любил вспоминать ту историю. Поэтому сыщик ответил:

— Нет, я хорошо отношусь к полякам. Воспитанные люди. А женщины самые красивые в империи. Хоть бы на вас поглядеть: сразу видна шляхетская порода.

Купчиха польщенно улыбнулась. Она действительно была интересна, несмотря на возраст. Сколько ей? Между тридцатью пятью и сорока, решил Лыков. Стройная, с чистой молодой кожей, одета со вкусом. Женщин обычно выдает шея. А у этой ни единой морщины…

— Так о чем вы хотели поговорить?

Ядвига Андреевна оглянулась — на них пялились все окружающие.

— Может, отойдем в другое место? — предложил сыщик.

— Да наплевать на них, — отрезала полька. — Я хочу вам предложить переехать на жительство ко мне. У меня есть пустая квартира о двух комнатах. Удобная, окна во двор. Кухарка готовит очень вкусно. Чего вам ютиться в номерах? Никакая гостиница не сравнится с домашним уютом. А уют я вам обеспечу.

Последняя фраза прозвучала особенно двусмысленно. Лыков поморщился и спросил:

— А как это будет выглядеть в глазах общества? Приезжий мужчина поселился у одинокой дамы…

— Повторюсь: наплевать на них на всех. Мне, Алексей Николаевич, защита нужна. Боюсь я, что они опять придут. Так что… спасите бедную вдову ради бога. Отблагодарю так, что останетесь довольны.

Сыщик растерялся. Конечно, нравственность в империи давно расшаталась. И женщина без мужа сама себе хозяйка, ей ни у кого разрешения спрашивать не надо. Однако так цинично предлагать себя в обмен на защиту… Алексея Николаевича покоробило, но не сильно. Уж очень привлекательна была полька. И потом, как откажешь даме, нуждающейся в помощи?

Космозерская внимательно следила за мимикой сыщика. Она торопливо добавила: