Столица на костях. Величие и проклятие Петербурга

А.А. Монферран «всаживает точку», но, заметим, вовсе не в геометрический центр этой окружности и не в точку пересечения осей, на которые «насажена» площадь. Скажу откровенно – мне непонятно, чем руководствовался Монферран, определяя место – вот именно тут должен вознестись Александрийский столп. Но попробуйте мысленно поставить столп в другое место, перенести его хотя бы метров на десять – и эффект почему-то исчезает. Точка выбрана совершенно безошибочно, но автор решения не оставил нам никаких сведений – как и почему он принял именно это решение.

Но в центр или не в центр – а точка поставлена, и Монферран произвел завершающее действие. Его замысел – замысел того, кто своим сооружением венчает огромное, не только им совершенное дело. До Александрийского столпа в ансамбль Дворцовой площади еще могли вноситься изменения, не нарушающие гармонию и целостность ансамбля; изменения, носящие характер осмысленных и полезных дополнений. После же этого любые архитектурные манипуляции оказываются избыточными и излишними. Композиционные формулы тоже изменяются… Или скорее дополняются новыми возможными смыслами.

«Круг с точкой в центре» чаще всего интерпретируется как архетипический образ Вселенной, как образ Центра. Здесь же центр (прошу извинить за невольный каламбур) расположен эксцентрически, и получается, что Вселенная сама находится в движении, в изменении, в преодолении и отрицании самое себя. Все, что Ю.М. Лотман предполагал в отношении эксцентрически расположенных городов [104] , здесь необычайно усиливается за счет «работы» композиционной формулы – ведь эта формула действует на подсознание.

Дополняется и система архетипических образов, навеянная этой композиционной формулой. Если Дворцовая площадь – это окруженная со всех сторон поляна, через которую идет тропа от арки Главного штаба к Зимнему, то эта же площадь с Александрийским столпом – поляна со священным деревом в центре.

А движение из-под арки может рассматриваться как движение к священному дереву – Александрийской колонне, или к священному сооружению – к Зимнему. Как и от Зимнего – под арку, мимо колонны. Движение от колонны – движение от центра некоего организованного пространства под сень деревьев.

Вместе с Александрийским столпом Зимний может рассматриваться как образ дома (мужского дома, дворца вождя, дома шамана, храма и т. д.), рядом с которым растет дерево. Только все это огромное, каменное, «царское» и «имперское», – что дом, что дерево.

Характерно, что на роль «центра» урочища может претендовать не только Александрийский столп, но и сам Зимний, как сакральное, «особенное» место, – ведь смысловой центр может быть смещен по отношению к геометрическому центру. Здесь буквально все, все эксцентрично.

Урочище в его завершенном виде оказывается не только эксцентричным, но и полицентричным. Неявность, скрытость и неочевидность центра делает урочище особенно полисемантичным, то есть несущим в себе множество смыслов. По-видимому, замысел А.А. Монферрана состоял не только в завершенности урочища, и не только в том, чтобы воспроизвести архаические стереотипы поляны с деревом и сельского дома на поляне.

По-видимому, смысл коренился и в создании еще одного центра Дворцовой, как урочища культуры. Замысел состоял в своего рода «расшатывании смыслов», в добавлении смыслов и через это – в усложнении и в создании новых смыслов, еще не бывших в этом пространстве.

Эксцентрично и полицентрично и положение Дворцовой площади в ансамбле Санкт-Петербурга. Является ли Дворцовая площадь центром Санкт-Петербурга? Несомненно, является. Но такими же несомненными центрами будут и Адмиралтейская площадь, и Сенная, и стрелка Васильевского острова, и Дворцовая набережная Невы. Растрелли начал создавать, а Монферран завершил строительство ОДНОГО ИЗ ЦЕНТРОВ Санкт-Петербурга.

А вполне очевидно, что город (тоже урочище культуры) со многими центрами (многими урочищами, претендующими на центральное положение) отнюдь не сводим к механической сумме этих центров. Вместе с остальными культурными урочищами Дворцовая площадь создает обстановку эксцентричности, полицентричности, многозначности, многосмысленности всего Санкт-Петербурга. Всего того, что Ю.М. Лотман называл семантической валентностью.

Дворцовая площадь как «послание» и как текст

Стало общим местом отмечать «соразмерность членений, различных архитектурных объемов, единство масштабов, ритма и модуля» Дворцовой площади [105] . Культурное урочище «Дворцовая площадь» создавалось на протяжении 80 лет архитекторами нескольких поколений.

С точки зрения коммуникативного подхода создатели урочища создали «текст» и тем самым стали адресантами, отправившими его. Мы же выступаем в качестве адресатов, которые могут «прочитать» послание. Сооружения, образовавшие Дворцовую площадь, создавались в разные эпохи, в соответствии с разными кодами.