Столица на костях

Поселившись в Петербурге, человек обречен жить одновременно во множестве разных ландшафтов. В одном однородном ландшафте или в наборе более похожих друг на друга ландшафтов жить спокойнее. На человека тогда оказываются более однонаправленные, а потому и более понятные воздействия. Такие влияния легче «просчитать». Нужно затрачивать меньше внимания, меньше усилий на понимание происходящего вокруг, совершать менее разнообразные поступки.

Для жизни в однородном ландшафте даже количество информации, которой должен владеть человек, меньше, а язык проще. Живя в просто устроенном городке посреди леса или на берегу степной речки, приходится учитывать один тип рельефа, один климат, один набор животных и растений. Еще хорошо, если городок населяют люди одного народа — тогда и различия между народами принимать во внимание не обязательно.

Чем мозаичнее ландшафт — тем больше факторов приходится учитывать. Чем более емкий ландшафт — тем интенсивнее, напряженнее в нем жизнь, Правда, тем больше и возможностей. Сказывается хорошо знакомый биологам «эффект краевых границ», — возможность использовать свойства разных территорий. «Использовать» — для человека не обязательно значит «кормиться»; это может значить и нечто иное: возможность познавать, учиться, развиваться.

В Петербурге соединяется множество мест, в каждом из которых человек чувствует себя по-разному. Разные фации и тем более уникальные урочища влияют на него каждое по-своему. В Петербурге живет немало людей, для которых основным местообитанием становится один из уголков города или определенный набор «своих» мест; а в других они стараются не бывать — им если и неплохо в этих местах, то ничто в них и не влечет.

Вне Петербурга эти группы людей никогда бы не встретились: одни обитали бы на побережье моря, другие же и близко не подошли бы к нему; одни чувствуют прилив энергии при одном виде прозрачного озера, валунов на берегу, сосен… другие терпеть не могут запаха смолы. В Петербурге же все они волей-неволей оказываются в сопряженных пространственных структурах. Человек, постоянно живущий на Аптекарском острове и купивший дачу в Парголово, имеет соседа по лестничной площадке, у которого дача — на Сосновом озере и который ни за какие деньги ногой не ступит в Парголово. А соседом по даче у него оказывается обитатель Выборгской стороны или Васильевского острова. В каждом из этих случаев речь идет о выборе «своего» индивидуального набора антропогенных урочищ для обитания данной семьи. При том, что каждому из петербургских обитателей представлено все многообразие городских урочищ и ландшафтов. Само многообразие и возможность выбора из этого многообразия — воспитывают.

Жизнь в мозаичном ландшафте сводит вместе тех, кто в однородном ландшафте никогда бы не встретился. И речь не только об этнокультурных стыках — о том, что Ижорская земля свела в одном пространстве финнов, немцев и русских. Но и о том, что в однородном ландшафте и люди подбираются психологически, духовно адаптированные именно к данной однородности — и уже поэтому более похожие друг на друга. В мозаичном ландшафте население многообразнее — и потому жизнь в нем требует большей терпимости, большего принятия иного, не похожего человека. Если угодно — большей пластичности.

А ведь выбирать можно не только место жительства и профессию, но и «свое» «интеллектуальное урочище». Таких научных, гуманитарных, медицинских, научно-технических урочищ в Петербурге необычайное множество — изолированных и сопряженных. Описанное В.Н. Топоровым «литературное» и вообще «богемно-интеллектуальное» урочище Аптекарского острова, говоря мягко, — не единственное.

Наиболее известен и хорошо заметен феномен Васильевского острова (даже состав толпы на острове иной, и это зрительно заметно) — но, естественно, этим примером никак не ограничивается. Обитание в таких «интеллектуальных урочищах» тоже можно выбирать.

Соответственно, мозаичный ландшафт отбирает людей с определенными психофизиологическими характеристиками — наиболее способных к тому, чтобы учиться многому, замечать многое и различное, не бояться ничего нового.

Из числа людей, которым будет предоставлена равная возможность поселиться в Санкт-Петербурге, выделятся более активные, более расположенные к многообразию сенсорных воздействий, к динамичной жизни, к интенсивной деятельности, к учению, к узнаванию нового, приобретению нового опыта. Чем больше новый петербуржец будет обладать этими качествами — тем лучше будет ему на новом месте. Тем больше потенциальных возможностей обитания здесь он сумеет использовать. Тем больше причин будет у него гордиться Петербургом и самим собой, противопоставлять «цивилизованную» петербургскую жизнь «скучной», «однообразной», «грубой» жизни в других местах — в том числе в тех, откуда вышла семья.

Петербург воспитывает