Столица Российской империи. История Санкт-Петербурга второй половины XVIII века

Таким образом, слава лжепророка росла, как и усердные приношения в его кассу. Селиванов прожил до 1820 г., т. е. до ссылки его в монастырь. В этом доме была устроена зала, где могло радеть более шестисот человек. Разделена она была на две части глухой перегородкой. В одной половине радели мужчины, в другой женщины. Над перегородкой была ложа, вроде кафедры, под балдахином, где сидел Селиванов. Молящиеся кружились внизу, одетые в двойные белые рубашки. В одной из комнат, примыкающих к храму, помещалось всегда до десятка и более молодых бледнолицых мальчиков; здесь они подвергались операции, которая делала их голоса дискантами. «Настало златое время воскресения»,— говорили скопцы. Полиция знала, что делается в этом доме, знала также, что число скопцов в Петербурге множится. Никаких, однако, мер не предпринималось, еще не существовало законов против скопчества. На секту смотрели снисходительно. Народ же на скопцов смотрел благодушно и в шутку называл их «масонами».

Петербург притягивал авантюристов всех мастей.

Знаменитый обольститель XVIII в. Казанова большую часть жизни провел в путешествиях. Не миновал он и России, где побывал в 1765—1766 гг.

Небезынтересны его записки о Петербурге. Хотя, врет он во многом. Например, чего стоит сцена с покупкой девушки.

«...Я выехал из Риги 15-го декабря на пути в Петербург, куда прибыл через 60 часов после выезда. Расстояние между этими двумя городами почти такое же, как между Парижем и Лионом, считая французскую милю (лье) около 4-х верст. Я позволил стать сзади моей кареты бедному французу-лакею, который зато служил мне бесплатно во все время моей поездки. Спустя три месяца после того, я был ни мало удивлен, увидев его возле себя за столом у графа Чернышева в качестве гувернера при сыне его. Но не стану забегать вперед в своем рассказе. Мне предстоит сказать многое о Петербурге, прежде чем останавливать внимание на лакеях, которых я встречал там не только гувернерами князей, но и еще лучше.

Петербург поразил меня своим странным видом: мне казалось, что я вижу поселение дикарей, перенесенное в европейский город. Улицы длинны и широки, площади пространны, дома просторны: все это ново и неопрятно. Известно, что этот город был импровизирован царем Петром Великим. Его архитекторам удалось подражение постройкам на европейскую стать; но все-таки эта столица высматривает пустыней и соседкою северных льдов. Нева, орошающая своими сонными волнами стены многочисленных дворцов, не река, а скорее озеро. Я нашел себе две комнаты в отеле, с окнами на главную набережную. Мой хозяин был штутгартский немец, сам недавно приехавший сюда. Он очень ловко объяснялся со всеми этими русскими и сразу давал им понимать себя, чему я удивился бы, если б не знал заранее, что немецкий язык общераспространен в этой стране, а туземное наречие здесь употребляется одною только чернью. Хозяин мой, видя во мне новоприезжего, растолковал на своей табарщине, что при дворе дается бал-маскарад,— огромный бал на шесть тысяч особ, долженствующий продолжаться 60 часов. Я взял предложенный им билет и, завернувшись в домино, побежал в императорский дворец. Общество собралось уже все и танцы были в самом разгаре; в некоторых покоях помещались буфеты внушительной наружности, ломившиеся под тяжестью съедобных вещей, которых достало бы для насыщения самых дюжих аппетитов. Вся обстановка бала представляла зрелище причудливой роскоши в убранстве комнат и нарядных гостей; общий вид был великолепный. Любуясь им, я вдруг услышал случайно чьи-то слова: «Посмотрите, вот императрица; она думает, что ее никто не узнает; но погодите, ее скоро все различат по ее неотступному спутнику, Орлову». Я пошел вслед за домино, о котором говорили, и вскоре убедился, что то была действительно Екатерина: все маски говорили о ней одно и тоже, притворяясь неузнающими ее. Среди огромной толпы она ходила взад и вперед, теснимая со всех сторон, что, по-видимому, не причиняло ей неудовольствия; иногда она садилась сзади какой-нибудь группы, ведущей приятельскую болтовню. Этим она рисковала столкнуться с кое-какими маленькими неприятностями, так как разговор мог касаться ее самой; но, с другой стороны, вознаграждалась возможностью услышать полезную для себя истину: счастие, редко выпадающее на долю царей. В некотором расстоянии от императрицы, я заметил маску колоссального роста, с геркулесовскими плечами. Когда эта атлетическая фигура проходила мимо, все говорили: «это Орлов»...

Орлов Алексей Григорьевич (17371807) — граф, гос. деятель. Выдвинулся в связи с участием в дворцовом перевороте 1762 г., в результате которого Екатерина II была возведена на престол. Был главнокомандующим русской эскадрой при разгроме турецкого флота в 1770 г. в Чесменской бухте.