Столица Российской империи. История Санкт-Петербурга второй половины XVIII века

В 1794 г. известные богачи Демидов, Сикстель и Бланд создали новый клуб, в котором вскоре было до 400 человек. Каждый платил по 50 рублей. Помещался клуб в доме Бутурлина. Это музыкальное общество просуществовало не более четырех лет и со смертью учредителей распалось. В 1802 г. было положено начало Филармоническому обществу и потом уже Симфоническому.

Если концерты, устраиваемые при дворе, и являлись для императриц (не забудем, что почти три четверти XVIII. века у нас царили императрицы) развлечением, удовольствием, то для подданных они были далеко не таковыми, а скорее еще новой и довольно тяжелой повинностью. Посещение этих музыкально-театральных развлечений было строго обязательно: чуть ли не каждый год, а иногда и несколько раз в год, появлялись высочайшие указы правительствующему Сенату:

«О назначении в императорском Оперном доме трех представлений в неделю, а именно, по средам — итальянских интермедий, по вторникам и пятницам — французских комедий»

Сенат распубликовывал эти указы, они рассылались «за подписью» во все правительственные учреждения и подлежали «неукоснительному» исполнению. Менялись дни представлений, изменялись самые представления — вместо итальянской интермедии шла русская трагедия,— но сущность дела оставалась та же: посещение императорского театра было обязательно, и манкирование могло вызвать «высочайший гнев» — а попасть под «высочайший гнев» в лучшем случае означало отъезд из Петербурга, удаление в какую-нибудь захудалую вотчину, но дело могло кончиться и гораздо серьезнее.

Попав в Оперный императорский дом, зритель должен был подчиниться ряду установившихся правил. Вот одно из них, наиболее характерное: «О пропуске в Оперный дом во время французских комедий лейб-гвардии штаб и обер-офицерских и напольных полков штаб-офицерских жен, которые прежде помещались вверху, в партер».

Существовало как бы разделение — места занимались соответственно рангу и чину мужа и, быть может, не одна красавица вместо того чтобы наслаждаться, как «природный русский тенор Марко Портурацкой» выводит рулады, сгорала от зависти, что ее подруга сидит ближе к царской ложе, а ей приходится занимать место, выражаясь по-современному, «на галерке»...

А наряды... боже, сколько забот и волнений вызывали они: «в темноцветных платьях» вообще нельзя было показываться при дворе — темный цвет напоминал траур, траур наводил на мысль о смерти, а страх перед смертью был невероятен у «веселой царицы Елисавет», превращавшей из-за этого страха ночи в день; «робы иметь величиною поменьше тех, что на больших куртагах бывают». Все нужно было помнить, все нужно было предусмотреть, и хотя бы зеркало — этот вечный спутник женщины — ясно и убедительно говорило: наряд не к лицу, светлое платье выказывает ярко неуклюжесть фигуры, эта неуклюжесть скроется при темном цвете,— но «в темноцветных платьях вообще не являться».

Понятно, что все эти и ряд им подобных мелких ограничений и правил этикета отравляли то удовольствие, которое могло принести театрально-музыкальное развлечение; ничего подобного не могло быть на частном представлении, куда человек шел, купив билет, шел потому, что ему хотелось, а не потому, что существовал известный высочайший указ.

Первое объявление в «Ведомостях» о частном публичном концерте появилось в середине 1746 г. Вот его текст: «По полудни в 7 часу приезжий бассист в доме генерала Загрязского, подле немецкой комедии, будет петь концерты с музыкою, чего ради желающие его слушать могут приходить в означенный дом с платежом по 1 рублю с персоны».

Самый главный, существенный вопрос при устройстве концерта — найти для него подходящее помещение.

«Бем сим почтенно публику уведомляет, что обещанный им концерт по некоторым препятствующим в том обстоятельствам не может быть дан, почему все те особы, кои взяли уже билеты, могут получать обратно свои деньги».

Концерты были делом новым, тогда как к театральным представлениям петербуржец уже привык и усердно посещал Немецкий театр, помещавшийся на нынешней Большой Морской, а тогда Большой Гостиной улице. И концертанты первое время устраивают свои концерты именно около этого Немецкого театра, очевидно, в надежде, что зритель скорее пойдет по знакомой ему дорожке.

Действительно, в цитированном уже нами объявлении 1746 г. говорится: «подле немецкой комедии»; в объявлении 1748 г. читаем: «против немецкого комедиального дома». Очевидно, нанять сам «комедиальный дом», сам Немецкий театр концертанты не решались, так как на концерты публика ходила в гораздо меньшем количестве, чем в театр и, кроме того, сбор за концерт едва ли бы окупил плату за помещение.

И концертанты стали обращаться к милости тогдашних вельмож-меценатов, живущих во дворцах, уступить для концерта свою залу. Отказы если и бывали, то редко. И первый концерт, отмеченный нами в царствование Екатерины II, был в «состоящем близ Летнего дворца доме его сиятельства князя Барятинского». Этот дом почти в неприкосновенном виде сохранился до наших дней: бывший дом министерства юстиции на Итальянской улице.